Сын народа.
Перевод С. Трегуба
Это было в первые годы Советской власти в Абхазии. Приехал в Сухуми старик крестьянин — с ним случилась какая-то беда. Вот он и приехал, чтобы подать жалобу "самому главному начальнику". Таким человеком в Абхазии был Чанагв, его в народе любовно называли "наш Чанагв".
Старик разузнал, где живет "самый главный начальник", и отправился к нему, но не застал дома. Пришлось ждать на улице.
Так прошло несколько часов. А когда к дому подъехал Чанагв, старик, не долго думая, упал перед ним на колени и протянул сложенный лист бумаги:
— О!.. О!.. Прошу тебя, наш главный начальник Чанагв! Прочти эту бумагу и помоги мне, несчастному.
Чанагв опешил:
— Зачем же на коленях? Встань сейчас же! Немедленно встань!
— Нет, нет, патени [1] Чанагв, — ответил старик. — Я постою на коленях... Так лучше дойдет мое прошение.
— Я такой же крестьянин, как ты! — рассердился Чанагв. — К тому же ты — старый, почтенный человек, а я моложе тебя. Встань и расскажи: в чем дело?
— Нет, я не встану, пока ты не прочтешь бумагу, — упорствовал старик
Все это происходило днем на одной из самых людных улиц Сухуми. Собралась толпа любопытных: что же будет дальше?
Тогда Чанагв, видя, что ему не удается переубедить старика, сам опустился на колени и сказал:
— Ну что ж, теперь и я в равном с тобой положении. Давай прошение и рассказывай, что приключилось.
Люди, наблюдавшие это, начали кричать старику:
— Встань, что ты делаешь? Ты заставил нашего Чанагва стать на колени. Вставай же!
Старик смущенно поднялся и вместе с Чанагвом вошел в дом.
А люди долго обсуждали случившееся.
— Наш Чанагв — настоящий сын народа, — говорили они с гордостью. — Ему чуждо тщеславие.
Джон Пристли и Шхангерий Бжаниа.
Перевод С. Трегуба
Известный английский писатель Джон Пристли приехал в 1946 году в Советский Союз. Он побывал в Абхазии и пожелал встретиться с местными стариками, о которых наслышался еще у себя на родине. И вот его — в сопровождении жены, переводчика и двух грузинских писателей — привезли к стосорокасемилетнему Шхангерию Бжания, проживавшему в селе Тамшь, в сорока километрах от Сухуми.
Когда машина с гостями подъехала к домику Шхангерия, оказалось, что хозяина нет дома: он собирал колхозный виноград.
-- Хочу повидать его на работе, — сказал Пристли.
Желание гостя было, разумеется, удовлетворено. И вот Пристли подвели к могучему дереву грецкого ореха, высотой метров пятнадцать, вокруг которого, как удав, обвилась толстая виноградная лоза. Обычная картина здешних мест. В абхазских селах, утопающих в зелени, нет дерева без такой "виноградной нагрузки". Лоза до того оплела ветви этого великана, что невозможно было определить, чего на нем больше — ореха или винограда? Орех и виноград! Не нужно было делать чурчхелы: сидя на дереве, вы могли есть ее в естественно-натуральном виде.
Председатель сельсовета, приведший сюда гостей, поднял голову и крикнул:
— Слезай, Шхангерий! К тебе гости приехали! — И, будучи уверен, что никто из гостей не знает абхазского языка, добавил: — Много гостей к тебе приезжает. Отрывают от дела. Надоели мне и они и ты сам!
Тогда, к удивлению гостей, откуда-то сверху, с макушки дерева, донесся бодрый и приветливый голос:
— Добро пожаловать! Я всегда рад гостям. Но где же этот непоседа мальчишка? Опять убежал куда-то! Прими ты, Тарашь, этот виноград, а я сейчас спущусь.
И все увидели, как на длинной веревке стала медленно спускаться корзинка, полная черного сочного винограда "изабелла". Когда корзинка коснулась земли, председатель сельсовета поднял ее и высыпал в большой желоб, выдолбленный в бревне. Пустая корзина ушла вверх и больше не опускалась. Вместо нее спустился человек. Обхватив обеими руками ствол дерева, он полз вниз. Когда до земли оставалось около двух метров, он легко спрыгнул.
Это и был стосорокасемилетний Шхангерий Бжаниа.
Он изумил всех своим видом: высокий худой, подтянутый. Одет он был в короткий рабочий архалук. Открытое лицо. Глаза голубые, острые, умные. Добродушная улыбка.
Обменявшись приветствиями и познакомившись с гостями, хозяин радушно пригласил их к себе в дом.
— Я приехал в вашу страну, — обратился Пристли через переводчика к Шхангерию, — чтобы познакомиться с вашим абхазским народом.
— Ну и как понравился тебе [1] мой народ? — спросил Шхангерий.
— Не могу еще судить о нем, — ответил Пристли. — Я ведь здесь недавно: всего четыре дня.
— Но одну черту характера моего народа ты мог бы уже оценить, — заметил хозяин.