Это не была полная занятость, а работа, занимавшая несколько часов в неделю, которые она могла посвятить Джеку. К тому же Келси была матерью Нейта и студенткой третьего курса факультета права университета Майами. Право было второй профессией Келси. Она избрала ее после развода с человеком, убедившим ее в том, что балерина слишком глупа для изучения права. До этого в течение двух лет Келси была профессиональной танцовщицей, пока не получила травму ноги, после чего вышла замуж и родила Нейта. С того дня, как он стал самостоятельно ходить, стало ясно, что балериной Келси никогда не станет, но, верная своей мечте, она открыла собственную студию, чтобы разделить эту мечту с детьми, в основном маленькими девочками. Келси все еще преподавала искусство танца, но студией уже не владела, ибо ей пришлось продать ее, чтобы иметь возможность платить за учебу на факультете права. Келси немного подрабатывала как служащая адвокатской конторы, занимаясь исследованиями правового характера и составлением документов для Свайтека и прокурора. Иногда Свайтек поручал ей сбор данных – таких, как по делу Салли Феннинг. Задание не требовало слишком большого интеллектуального напряжения, но оказалось одним из наиболее интересных.
И уж конечно, это было единственное задание, которое вызвало у нее слезы.
Зазвонил дверной звонок. Келси отложила в сторону свои записи и газетные вырезки, встала из-за стола и направилась к входной двери. Через дверной глазок она увидела Джека с Нейтом. Мальчик крепко спал, положив голову на плечо Джеку. Открыв дверь, Келси впустила Джека и прошептала:
– Несите его прямо в спальню.
Джек пронес Нейта через гостиную. Келси следовала за ними. Потом обогнала их, вошла в спальню, отрегулировала свет так, что можно было видеть лишь очертания предметов, и отвернула одеяло. Джек положил мальчика на кровать и шепнул:
– Извините, что мы так задержались.
– Ничего. Завтра ему в школу не идти. Уверена, что он получил большое удовольствие.
– Сногсшибательное.
– Спасибо, что взяли его.
– Пожалуйста.
Их взгляды встретились и не отрывались друг от друга, словно никто из них не знал, как сказать «спокойной ночи», когда оба оказались в спальне, а безумный Нейт не крутился под ногами. Наконец Джек сказал:
– Ну, я, пожалуй, пойду.
– Вы не могли бы задержаться хотя бы на минутку?
– О да, думаю, что...
– Я нашла кое-что интересное по Салли Феннинг. Мы могли бы посмотреть это за чашкой кофе.
– Звучит неплохо.
– Я скоро вернусь.
Джек направился на кухню. Келси пыталась надеть на Нейта пижамку, не будя его, но это было безнадежное дело. Как бы осторожно вы ни пытались стянуть со спящего ребенка тенниску, она все равно потянет за собой его голову.
– Мамуля, перестань.
– Дай я тебе помогу.
– Нет, нет. Я уже большой мальчик и могу сделать это сам.
– Хорошо, снимай сам.
– Мне нужно остаться одному.
Нейт капризничал. Он явно переутомился. Келси дала ему пижамку.
– Возьми ее с собой в ванную комнату. А раз уж проснулся, не забудь почистить зубы.
Он недовольно заворчал и пошел в ванную. Келси незаметно улыбнулась, хотя ей было слегка не по себе. Подумать только: ее сын так повзрослел, что уже стеснялся одеваться при матери. Вернулся Нейт через тридцать секунд в пижамке, надетой задом наперед.
– Спокойной ночи, мам, – сказал он, забираясь в кроватку.
– А кто меня обнимет и поцелует?
Он подошел к Келси и крепко прижался к ней.
– Ой, ты такой сильный. – Она разомкнула его руки и спросила: – Зубы почищены?
– Да.
– Дай-ка я посмотрю.
Мальчик крепче сжал губы, словно удивился чему-то. Эту уловку Келси хорошо знала. Потом Нейт опустил глаза и спросил:
– Ты когда-нибудь думала о... себе и Джеке?
Келси взяла сына за подбородок и подняла его голову.
– О себе и Джеке – что?
– Ты знаешь. Ты считаешь его красивым?
– Да. Джек недурен собой.
– Он славный, правда?
– Очень.
– Он тебе нравится?
– Да, – осторожно ответила Келси, понимая, куда клонит мальчик. – Но между нами никогда не будет никаких романов.
– Почему не будет?
– Потому что... – Келси не знала, как ответить. Это был вопрос, который она много раз задавала себе. «А почему бы не Джек?» – Потому что он еще хуже тебя в том, что касается умения уходить от темы.
– Я не ухожу от...
– Покажи зубы.
Губы Нейта слегка приоткрылись. Булочки «Орео» выдали его с головой. Келси снова направила сына в ванную.
– Марш туда. И не забудь те, что сбоку.
Нейт поспешно двинулся по коридору. Он был хорошим, послушным мальчиком, единственной отрадой в краткосрочном замужестве Келси. Ее муж, умный и обаятельный профессор, преподавал сравнительное исследование. К сожалению, наиболее охотно он сравнивал половые сношения на стороне.
Возвращаясь из ванной комнаты, Нейт уже почти спал на ходу. Келси уложила его в кровать, а когда вышла из спальни, мальчик уже путешествовал где-то в своих сновидениях.
Джек оставался на кухне в одиночестве и с удовольствием рассматривал наклеенные на дверцы холодильника и морозильника фотографии. Это было настоящее жизнеописание Нейта, начиная с рождения и до третьего класса, от сосок до бейсбольных рукавиц. На некоторых Нейт был один, но в основном это были его фотографии с мамулей. Они походили друг на друга одинаково большими светло-карими глазами, одинаковыми улыбками. Взрослея, Нейт все более напоминал мать, и это было хорошо. Всех балерин окружает некая аура красоты, когда они находятся на сцене, а Келси была одна из тех по-настоящему красивых женщин, которые не превращаются в кожу и кости, когда рассматриваешь их с близкого расстояния.
– Вы видели последнюю, на которой вы сняты вместе с Нейтом?
Джек вздрогнул от неожиданности, услышав голос Келси. Та вошла на кухню и показала на фотографию, приклеенную у самой ручки холодильника. На ней были Нейт, Джек и тигр в натуральную величину.
– Ух ты! Я на самом краю холодильника.
– Более почетного места в этом доме нет.
– Это все равно что вывешивать портрет звезды на бульваре Голливуд.
– Ну ладно, не будем горячиться. Это всего лишь клейкая лента и магниты. Сегодня Джек Свайтек, завтра Дерек Джетер. Вы понимаете, о чем я?
– Ему восемь лет, – улыбнулся Джек.
– Да, восемь, – с удовольствием согласилась Келси. – Хотите декофеинированного? Я приготовила его перед вашим приходом.
– Да, спасибо.
Джек сел. Она наполнила две чашки на стойке и, поставив их на стол, села напротив, рядом со своим переносным компьютером.
– Сегодня я столкнулся с Вивиен Грассо. Это адвокат, ведущая дело о наследстве Салли, – заговорил Джек, размешивая ложечкой сахар в чашке.
– И?..
– Это она написала то самое письмо Татуму, потому что он упомянут в завещании Салли.
Келси поперхнулась кофе. Джек рассказал ей все о Татуме, поскольку разговоры с ней подпадали под закон о праве адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента, хотя Келси была всего лишь клерком в адвокатской конторе.
– Минуточку, – заговорила Келси. – По вашим словам, она наняла этого парня, чтобы он убил ее, а потом внесла его в свое завещание?
– Это то, что мне рассказали.
– И вам это не кажется странным?
– Кажется. Если допустить, что Татум говорит правду.
– Хорошо, предположим, что он говорит правду. Почему в таком случае Салли сделала его своим наследником?
– Это могло быть его гонораром за согласие убить ее, – ответил Джек. – Но расплачиваться таким образом глупо.
– Может, за этим скрывается какая-то интрига? – предположила Келси.
– Что вы имеете в виду?
– На самом деле он вовсе не наследник. Вивиен Грассо только говорит, что это так. Возможно, она думает, что Татум убил Салли, и хочет заманить его в свою контору и допросить с пристрастием.