Глава 23
Ли Соер смотрел из окна своей маленькой квартиры на юго-востоке округа Колумбия. Днем из спальни был виден купол железнодорожного вокзала «Юньен Стейшен». До наступления дня осталось не менее получаса. Соер приехал домой после расследования убийства оператора-заправщика только около половины пятого утра. Десять минут он нежился под горячим душем, чтобы избавиться от судорог и слабости в ногах. Затем быстро оделся, поставил кофе, поджарил пару яиц и кусок ветчины, который следовало выбросить неделю назад, и поджарил хлеб. Этот простой завтрак он ел в жилой комнате прямо с подноса за столом, освещаемым лишь настольной лампой. Успокаивающий мрак позволял сидеть спокойно и думать. Ветер сотрясал стекла окон, Соер повернул голову, чтобы рассмотреть незатейливую конфигурацию дома. Его лицо исказила гримаса. Дом? Это был не совсем его дом, хотя жил он здесь больше года. Дом с виниловой наружной обшивкой стоял на поросшей деревьями окраине Вирджинии. Комнаты на разных уровнях, гараж с двумя машинами и большая рама для жарки мяса на заднем дворике. В этой маленькой квартире он ел и время от времени спал, главным образом потому, что после развода что-либо другое было ему не по карману. Но этот дом не стал его домом и никогда не станет, несмотря на некоторые захваченные с собой личные вещи, главными среди которых были фотографии четверых детей, глазевших на него отовсюду. Он взял одну фотографию. На него глядела младшая дочь Мэгги или Мэг, как ее звали все. Светловолосая и хорошенькая, она унаследовала рост отца, изящный нос и полные губы. Его карьера агента ФБР началась в то время, когда она только начала формироваться. Постоянно находясь в разъездах, он ее почти не видел. Расплачивался за это сущим адом. Дети с ним теперь не разговаривали. По крайней мере, она не разговаривала. А он, несмотря на свою богатырскую комплекцию и то, что делал, чтобы заработать на жизнь, слишком боялся заговорить с ней снова. Сколькими способами еще, в конце концов, можно извиняться?
Он сполоснул посуду, начисто вытер раковину и бросил грязное белье в мешок, который забирали в прачечную. Он посмотрел, не надо ли еще чего-нибудь сделать. Вроде нет. Он устало улыбнулся. Пустая трата времени. И взглянул на часы. Почти семь. Скоро пора на работу. Хотя работа была сменная, обычно он большую часть времени проводил в своем учреждении. Это не так уж трудно понять — кроме работы агента ФБР, у него больше ничего не осталось. Не было ни минуты отдыха. Разве не об этом говорила жена в ту ночь? В ночь, когда распалась их семья. Все же она была права — спокойной жизни у него не будет никогда. Чего и у кого ему еще просить? Он надел шляпу, пристегнул кобуру с пистолетом и спустился по лестнице к машине.
В каких-нибудь пяти минутах езды от квартиры Соера к северо-западу на Пенсильвания Авеню, что между 9-й и 10-й улицами, находилось здание штаб-квартиры ФБР. Здесь работало около семи тысяч пятисот сотрудников из общего двадцатипятитысячного штата. Из семи тысяч пятисот сотрудников лишь около тысячи являлись специальными агентами. Остальные выполняли функции поддержки и технические операции. В штаб-квартире один известный специальный агент сидел за столом большого конференц-зала. Другие агенты ФБР рассредоточились вокруг стола и внимательно просматривали многочисленные файлы на экранах портативных компьютеров. Соер улучил минуту, чтобы осмотреть комнату, и потянулся. Они находились в Центре информации стратегических операций, сокращенно ЦИСО. Вход посторонним в Центр был закрыт. Он состоял из блока комнат, разделенных стеклянными, защищенными от всех видов электронного слежения стенами. ЦИСО служил командным пунктом для главных операций ФБР. На одной стене висели часы, показывающие время различных часовых поясов. На другой — большие телевизионные экраны. ЦИСО имел надежную связь с ситуационной комнатой Белого дома, ЦРУ и массой других правоохранительных органов. Здесь не было наружных окон, полы покрывали толстые ковры. Это было очень тихое место, где планировались крупные расследования. Маленькая кухня поддерживала силы сотрудников в течение утомительных часов работы. Как раз в данный момент готовили кофе. Кофеин и мозговые атаки, казалось, шли рука об руку.
Соер поглядел на другой конец стола, где Дэвид Лонг, давний член группы ФБР по борьбе со взрывами, рассматривал файл. Слева от него сидел Герб Барракс, агент из местного отделения ФБР в Шарлоттсвилле, которое находилось ближе всего к месту падения самолета. Рядом с Барраксом устроился агент из Ричмонда, второго ближайшего к месту катастрофы отделения ФБР. Напротив них расположились два агента из вашингтонского отделения в Баззард Пойнте, которое до восьмидесятых годов было вашингтонской штаб-квартирой, пока с ним не слилась штаб-квартира города Александрия в штате Вирджиния.
Директор ФБР Лоренс Мэлоун ушел часом раньше, получив сообщение об убийстве некоего Роберта Синклера, совсем недавно нанятого на работу в качестве оператора-заправщика в компании «Вектор Фюеллинг Системс», а сейчас лежавшего в морге. Соер не сомневался — проверка отпечатков пальцев через автоматизированную систему ФБР выявит, что мистер Синклер просто присвоил чужое имя. Заговорщики в таком деле, как это, нанимаясь на работу, редко используют настоящие имена, особенно когда собираются взорвать воздушный лайнер.
Взрыв на рейсе 3223 расследовали более ста пятидесяти агентов. Они искали улики, расспрашивая членов семей погибших, и особенно пристально изучали всех, у кого мог быть повод и благоприятная возможность причинить вред «Уэстерн Эйрлайнс». Соер полагал, что Синклер сделал самую грязную работу, но не хотел упустить пособника последнего. Хотя в прессе уже некоторое время публиковались разные слухи, главный материал, в котором сообщат о том, что падение самолета вызвано взрывным устройством, появится только в утреннем номере «Вашингтон Пост». Общественность потребует немедленного ответа. Соер не возражал против этого, только факты не всегда добывались так быстро, как хотелось бы, точнее, они добывались в результате длительного расследования.
ФБР подключилось к фирме «Вектор», как только члены команды НСБТ нашли уникальную улику в кратере. После этого нетрудно было установить, что заправкой рейса 3223 занимался Синклер. Теперь Синклера не стало. Кто-то позаботился, чтобы у него не было возможности сказать, по какой причине он подстроил взрыв самолета.
Лонг взглянул на Соера.
— Ли, ты был прав. Это модифицированный вариант одного из тех новых портативных элементов подогрева. Последний крик моды — они помещаются в зажигалках. Никакого пламени, только большая температура от почти невидимой платиновой спирали.
— Я знаю, видел это устройство раньше. Помнишь дело с поджогом здания финансовой инспекции в прошлом году? — спросил Соер.
— Точно. Во всяком случае, эта штука может поднять температуру до тысячи пятисот градусов по Фаренгейту. Причем на нее не повлияет ни ветер, ни холод, ни даже горючее или еще какая-нибудь жидкость. Все устроено так, что если бы во время пятичасовой подачи топлива эта штука по какой-нибудь причине погасла, то она автоматически загорелась бы снова. К одной стороне зажигалки прикреплена магнитная подушечка. Просто, но надежно. Реактивное топливо выбрасывается наружу, если проколоть бак. Рано или поздно оно соприкоснется с пламенем, и тогда произойдет взрыв. — Он покачал головой. — Чертовски хорошо придумано. Можно носить в кармане. Даже если детектор обнаружит, то найдут всего лишь зажигалку. — Лонг пролистал еще несколько страниц, а другие агенты внимательно следили за ним. Он решил углубиться в анализ. — Им не нужен был таймер или высотомер. Время можно приблизительно вычислить по скорости разъедания кислотой металла. Они знали, что самолет будет в воздухе, когда произойдет взрыв. Четырехчасовой перелет — времени предостаточно.
Соер кивнул.
— Каплан и его команда нашли «черный ящик». Обшивка устройства, фиксирующего данные полета, разорвалась, но лента почти не пострадала. Предварительные выводы указывают на то, что правый двигатель и рычаги управления, проходящие через эту секцию крыла, оторвались от самолета после того, как «черный ящик» зарегистрировал странный звук. Сейчас проводится спектрально-звуковой анализ. Резкого изменения давления в салоне не произошло, так что со всей определенностью можно утверждать — внутри фюзеляжа не произошло взрыва, что логично, поскольку мы знаем, как была подложена эта штука в крыло. До этого все работало отлично: никаких проблем с двигателем, ровный полет, проводился обычный контроль поверхности самолета. Но когда произошел взрыв, самолет спасти было нельзя.