– Ну что ж, начнем с того, мой друг великий Фишка, – торжественно начал Дуган, – что корона, как ты, наверное, знаешь… знаешь…
– Не пыхти, старпер, прикрути вентиль!
Лицо Дугана опало и подозрительно сморщилось.
Рука Фишки инстинктивно потянулась к спрятанному на теле оружию, но твердый холодный и ровный голос за спиной предупредил:
– Замри, Синий, если не хочешь, чтобы раздуло кишки. Все пройдет как по маслу, шито-крыто, только не дергайся, у меня палец на спусковом крючке тоже не железный. Как бы не соскочило.
Этот голос, твердый как сталь и холодный как лед, прозвучал примерно в семи футах шести дюймах за спиной. Это расстояние подсказала Фишке выработанная годами интуиция. Источник звука находился перед третьей французской дверью, которую он запомнил, проходя по первому этажу. Ничуть не беспокоясь и не испытывая тревоги, что налетчики могут узнать его в новом обличье Синего кочевника с Кордовы 6, Аристократ-класса, с голубой пигментацией лица, в парике и с пневматической подкачкой плеч и груди… Фишка замер, глядя перед собой в зеркало бара, за стеной бутылок. Там он видел силуэты налетчиков, бесцеремонно прервавших его беседу с мастером-взломщиком в чине капитана.
В раздутой пневматической груди екнуло. Он узнал того, кого, в принципе, ожидал увидеть: серенького орготрийца в светящемся комбинезоне-трико с черным кантом и морщинистыми гребнями, волльхеймианца с добрым округлым лицом, синюшного хлойма с Пацатара 9 и бело-пушистое двухголовое существо с Вольверина 3.
«Определенно, сегодня – не мой день», – философски решил Фишка Ртуть.
Однако ему некого было упрекать, кроме себя самого. Он пренебрег случаем лишний раз перестраховаться, что недопустимо для людей его профессии. Он слишком расслабился в своей вилле на планетоиде, в замке из розового камня. Предосторожность жизненно важна при его работе, и в будущем, если ему суждено выбраться из этой передряги, следовало выбить на камне над входом в замок эти слова:
Глава 27
Он отметил, что в руках одного из четырех налетчиков был коагулятор Марк IV фирмы «Дженерал Нуклеоникс». Второй был вооружен кариоканским бумеранг-кинжалом, с лезвием, вырезанным из острого как бритва сука ножевого дерева. Третий целился из карманного ионопульсатора размером с мизинец, но достаточно мощного, чтобы разнести все это величественное здание в пепел. Четвертый держал на весу компенсирующий мегаваттовый нейропарализатор, похожий на крупнокалиберный пулемет с коротким отпиленным стволом и к нему в придачу самонаводящийся автоматический радар-корректировщик Фрегли-Смит-Викетовской модели Альфа-12.
«Ничего себе компания. Настоящая похоронная команда», – заметил про себя Фишка.
Не шелохнувшись с места, он тихо и ненавязчиво стал переносить вес на левый каблук, в полости которого содержался огнестрельный пороховой заряд. Используя аутотренинг и контролируя лицевую мускулатуру, чему Фишка научился сызмальства, еще незрелым мальчишкой у адептов Нового Тибета на Блаватской 3, как эта планета называлась в туристическом путеводителе… Итак, используя тайные навыки самоконтроля, Фишка позволил себе лишь самое незначительное и незаметное движение, легкий перенос веса с колена на голень, остальное же тело его являло собой олицетворение каменной статуи, гранитного монумента или восковой скульптуры.
Однако в этот раз и такой прием не сработал…
– Расслабься, фраер, – скомандовал серый ящер, нервно дернув губой. – Забудь про это. Никакой порох в твоем каблуке тебе сейчас не поможет, разве что если ты захочешь разорваться на части раньше, чем я продырявлю тебе печенку и кишки!
Фишка со вздохом подчинился. Видимо, у серолицего ящера, помимо флуоресцентного трико с черной окантовкой и морщинистыми гребнями, были и рентгеновские линзы – иначе как бы он так быстро раскусил маневр Фишки?
«Расслабься максимально, – предупредил внутренний голос. – Никаких жестов, никаких телодвижений. Их этим не проймешь».
Пунцовый от негодования, Дуган Мотли пыхтел и хрипел, как выброшенный на берег кит. Он был, можно сказать, на грани апоплексического удара. Багровое лицо владельца лучшего в галактике винного погреба вздулось и распухло, а горло, через которое он только и мог дышать, стало, напротив, маленьким и узким, как свисток. Вне себя от закипающей ярости, он бормотал нечто бессвязное и угрожающее. Фишка внезапно понял, что с минуты на минуты капитан может сделать опрометчивый и непоправимый ход, более того – ход глупый, расплачиваться за который придется потом им обоим. В данный момент, вне себя от негодования, он мог наброситься на четырех незваных гостей, как морж в брачный сезон, не думая о последствиях, движимый одним лирическим чувством. Требовалось срочно предпринять шаг для упреждения этого удара – вспышки со стороны потенциального будущего подельщика.
– Спокойно, старина! – предупредил он.
– Спокойно? – взревел мастер-взломщик, действительно, как старый морж, вылезающий из тесной проруби.
– Конечно. Будь умницей. Не гони пургу. Иначе из меня сделают поджаренную сосиску, а из тебя – гарнир к ней, что-нибудь вроде пюре. Следи за артериями, не давай им перенапрягаться. У моего дяди такое было.
Серокожий ящер при этих словах гадко улыбнулся, словно понимая, что оба вора сейчас в его руках, и он может сделать с ними все, что заблагорассудится.
Но старого Дугана Мотли по-прежнему била неукротимая ярость. Его не так-то легко было пронять.
– Пусть съедят меня псы, какие тут могут быть артерии! Эти шавки позорные, эти кровососы достали меня! Они все никак не могут забыть дорогу в этот дом и доводят меня до инсульта. Стоит только появиться гостю… И они уже тут как тут! Они хотят окончательно свести старика в могилу, нелюди!
Он замолчал, не сводя взгляда с четверки налетчиков. Однако налетчики, похоже, были из более огнеупорного материала.
– Ну, стреляйте, мерзавцы, пока я не… – и тут он захрипел нечто нечленораздельное.
– Старикам везде у нас дорога, – согласился волльхеймианец с добрым круглым лицом. – Можем отправить в путь ногами вперед!
С этими словами он разрядил свой короткорылый нейропарализатор в Дугана Мотли.
Из укороченного, как бы отпиленного, ствола вырвался бледно-лиловый луч света.
Дуган задергался, конечности и живот его заходили ходуном. Эффект был такой, будто из клеток одновременно выпустили полтонны разгневанных обезьян.
Чертыхнувшись так, что скажи он это вслух, и в радиусе десяти метров завяли бы все цветы и женщины, Фишка Ртуть приступил к немедленным действиям. Точнее сказать, он принял срочные и безотлагательные меры.
Уже рука его извлекала на свет под плащом крошечный ручной игломет, когда…
… Когда, не успел он повернуться, за его спиной разрядилось лучевое ружье, с шипением и треском двадцатифунтового куска жирной мороженой свинины, брошенной в печь УВЧ.
– Все в порядке, Фишка Ртуть, – раздался за спиной женский голос, холодный как лед. – Ты в безопасности. Но теперь, когда ты в моих руках, ты еще пожалеешь, что позволил себе обмануть меня!
И тогда он увидел за спиной фигуру Берсен Торч, стоявшую с победоносно дымящимся пистолетом в руке над четырьмя телами налетчиков, лежавших неподвижно, как столбы опрокинутой палатки. Только с кончиков их пальцев спрыгивали голубоватые искорки.
Глава 28
– Если бы ты только знала, Берсен, как классно ты выглядишь, когда гневаешься, – с галантностью начал Фишка. – Ты бы не стала упрекать меня за то, что я иногда вывожу тебя из себя. То есть я и себя иногда вывожу из себя… но ничего не поделаешь…