У меня ноги подкосились. Так что, все-таки Слона работа?! Час от часу не легче!
А они, вырывая друг у друга ручку (хотя на столе их три штуки валялось), уже писали очередные дифференциальные уравнения, а хомячок Миша сидел на телефоне, вызванивал какого-то друга Толика (как выяснилось из разговора, милицейского эксперта, который занимался "Москвичом" Коваля) и со ссылками на доцента Школьника и профессора Федотова уговаривал его немедленно лететь на службу, вскрыть тормоз и чувствительным динамометром вымерить усилие, необходимое для смещения колодок, да ещё при разной степени нажатия на педаль, а потом все разобрать, тщательно взвесить и определить центры масс и моменты инерции колодок, потому что, как оказалось, именно от этих цифр зависел приговор ученых: преступный замысел или несчастный случай.
Правда, Школьник немного охладил мой пыл, подчеркнув:
Пока поднятый по тревоге друг Толик где-то в недрах милиции возился с динамометрами и весами, профессура обсела Шварца, и он им с шиком моделировал умышленно организованную аварию без всяких фокусов с тормозами - по гипотезе профессора Эдика. Судя по гуканьям этих седовласых младенцев, убийство получалось хоть куда.
Я вздохнула в сотый раз и отправила Андрюшу в "Горячий хлеб" за булочками с корицей, а сама смолола очередной заряд кофе и засыпала в кофеварку.
Господам ученым наплевать, что нас они совсем запутали. Сидят довольные, разглагольствуют: какую, мол, работу провернули! Школьник своему сотруднику и говорит:
- Ну вот, Мишенька, цени частное предпринимательство! После этих двух дней твоя диссертация сделала гигантский шаг вперед.
А Мишенька, солидный такой, как хомяк сытый, отвечает:
- Я ценю, Борис Йосич, на работе такое вряд ли удалось бы... Особенно с нашим любимым научным руководителем.
И оба усмехнулись. По-моему, не очень весело.
Друг лейтенант все не звонил. Афганская борзая напомнила профессору Эдику, что пора домой, влегла в ошейник, как упряжная лошадь в хомут, и утащила хозяина из нашей конторы. Борис Йосич посадил было Мишеньку за машину писать пояснения, но через минуту не выдержал его дилетантского тюканья по клавишам, согнал со стула и взялся за дело сам. Закончил, отредактировал. Сережка все распечатал в трех экземплярах - для нас, для них и для Слона. Дима тем временем приготовил деньги и ведомость.
- Распишитесь, пожалуйста.
- Смотри, Михал Юрьич, тебе сделали кусок диссертации, а теперь ещё и платят!
Тот ответил со вздохом:
- Эх, Борис Йосич, так бы в институте платили, за каждый рабочий день...
Но расписались оба. Денежки взяли. Довольны.
А что же! И мы довольны. Хотя и не сильно. Ситуация для нас ещё больше запуталась. Так убили мэра или сам погиб? А если убили, то как - машину испортили или катастрофу подстроили?
И наконец позвонил Винницкий. Йосич, по пять раз переспрашивая, записал все цифры, сунул Шварцу и вскричал:
- Ну же, Сергей Леонидович!
Сергей Леонидович долго ждать себя не заставил, тем более, этот кусок программы у него уже был набран, отлажен и вычищен; ввел, ответ появился мгновенно - и поверг ученых в раздумье, а нас в уныние. В переводе на общедоступный язык ответ этот означал: а чего там, могло и так быть, хотя сомнительно, чтобы преступники были такие тонкие знатоки тормозов и сумели все рассчитать.
Школьник быстренько набрал пояснение к этому куску, Сережа сбросил на дискеты все наработанное - господам ученым для личного пользования, после чего Андрюша погрузил наших дорогих гостей в "восьмерку" и повез на заслуженный отдых.
А мы сидели, тупо глядя друг на друга, и пытались осмыслить результаты. Самый осмысленный вывод гласил: "А хрен его знает".
Наконец Дима сказал:
- Знаешь что, Алиса, хватит мозги сушить. Сделаем вот как:отдадим Слону все, что тут у них получилось, а он уже пусть решает, торчат отсюда уши Арсланова или нет... Главное, мы всю эту бодягу провели - экспертов опросили, математическую модель, будь она неладна, построили, даже вон картинки движущиеся нарисовали. А Слон пусть сам думает, устраивает его такая информация или нет... Сережа, пожалуйста, сделай ещё одну дискету для клиента. И можешь идти домой. Мы сами закроем.
Серега унесся домой, а мы отправились переодеваться. Последвухдневных трудов так приятно будет отвлечься и отдохнуть - пойдем к Стивенсам и, в порядке перемены обстановки, проведем воскресный вечер в простой компании. Среди ученых.
Глава 40. Мэрская подпись
Для городских властей суббота - день рабочий. Так было во все времена. А в эти дни, пока не расследована таинственная смерть мэра, пока не избран новый - тем более. Мэрия сейчас больше походила на армейский штаб в разгар напряженных боевых действий.
Поэтому никого не удивило появление в приемной довольно юного и очень уверенного человека в милицейской форме. Настолько разные слухи ходили по городу, что тут можно было ожидать появления не только милиции, но и "Интерпола". А также белых и черных магов, прорицателей и ясновидцев. Говорили даже о предстоящем прибытии из Полтавы народного умельца - так называемого психометриста, который якобы способен, вступая в мысленный контакт (рукой) с незнакомым предметом, узнавать его историю и проникать в души людей, владевших этим предметом, - в обратной хронологической последовательности.
Лицо, на то уполномоченное, представилось лейтенантом Новиковым, следователем уголовного розыска. Однако, вопреки обывательским представлениям, интересовали лейтенанта не свидетельские показания или волосок с костюма погибшего, а вполне законные документы. Причем самые разные, и годичной давности, и подписанные в день смерти. А еще, кроме подписи покойного ныне мэра, интересовала его печать или печати, которыми эта самая подпись удостоверялась.
Удивленная про себя, но внешне невозмутимая секретарша, приятная дама неопределенно-ухоженного возраста, охотно предоставила все требуемое (черта с два она бы отдала бумажки, если бы не звонок ответственному секретарю с самого верха). Более того, по привычке предложила чай или кофе. Но юный лейтенант ни чаем, на кофе не заинтересовался, а вместо этого сел писать протокол изъятия соответствующих документов. А также 3 (трех) оттисков с каждой печати. Галине Кузьминичне же и отловленным в коридоре понятым предложил на каждом из этих листков с оттисками расписаться, что все трое и сделали, указав в скобочках свою фамилию, инициалы и должность. Понятыми оказались две девицы, возвращающиеся из, пардон, туалета в родную бухгалтерию, и глаза у них при процедуре изъятия были больше и круглее Большой городской печати.
Лейтенант Новиков, надо сказать, только недавно попал в уголовный розыск, всех процессуальных тонкостей, как и психологии следствия, ещё не освоил, а потому пока больше верил человеческому слову, чем бумажкам. Когда Галина Кузьминична документы подписала и отдала, он прямо спросил у нее, кому принадлежала подпись на вот этом документе - и показал ксерокопию.
Вопрос был настораживающий, потому что следом за подписью было отпечатано на машинке "А. Н. Коваль".
Галина Кузьминична, дожившая на своей должности до сиреневых волос, эту тонкость немедленно уловила и разглядывала подпись внимательно, через две пары очков. Не поверив электрическому освещению, встала, поднесла листок к окну, покрутила туда-сюда. Покачала головой:
- Оригинал бы...
- Простите, оригинала пока нет...
Наконец секретарша вынесла приговор:
- Нет, не его это подпись! Печать наша. Вот у неё тут, в слове "Чураев" возле "у" волосочек... А подпись не Александра Николаевича, нет. Похожа, довольно похожа. Но не его. Я уж за полтора года все её варианты на память выучила...