— Вот те на! — подал голос мой мертвый дедуля. — Похоже, я тебя знаю… Ты — Раав, а никакой не архангел Михаил! Одно из чудовищ глубин Хаоса!
— Это ничего не изменит! — прошипел Раав, облизывая длинным языком тонкие, как нитки, губы. — Вы всё равно отдадите мне «Гнев»!
— Раав, — сказал я, шагнув вперёд, — ты хочешь «Гнев Господень»? Так давай, я тебе его покажу…
[1] Прохо́дческий щит — подвижная сборная металлическая конструкция, обеспечивающая безопасное проведение горной выработки и сооружение в ней постоянной крепи (обделки). Проходческий щит применяется при сооружении тоннелей различного назначения, при разработке месторождений полезных ископаемых подземным способом. Проходческий щит является элементом конструкции некоторых видов тоннелепроходческих комплексов (ТПК).
Глава 2
Раав искривился в ухмылке, его чёрные перепончатые крылья распахнулись шире, отбрасывая на землю колеблющиеся тени. Воздух вокруг него гудел, будто наполненный роями невидимых насекомых.
— Ты пожалеешь, ведьмак! — Он рассмеялся снова, и этот неприятный звук даже заставил ныть мои зубы. — Ты — просто щенок, играющий в магию. Ты даже не понимаешь, с какими силами ты связался!
Я не ответил. Просто сжал кулаки и заставил полыхать тот самый огонь, что спал где-то в глубине моей души, за семью печатями страха и сомнений. А если сказать не так поэтично, а по-нашему, по-простому, то просто зачерпнул со всей дури силы из резерва Черномора, и попытался спроецировать совершенно без подготовки очешуенно сложную печать «Гнева».
Архангел… нет, уже не архангел, а демон предвечного Хаоса Раав, внезапно замолчал. Его смех оборвался, как внезапно перерезанное горло. Пустые выпуклые глаза, прикрывшись шершавой непрозрачной пеленой, сузились до щелочек. Демон словно почувствовал, что я могу воспроизвести по памяти и запечатлеть в эфире этот непередаваемо сложный магический конструкт, поистине божественной сложности.
Я еще не успел воплотить даже малой части «божественного гнева», набросав лишь основные элементы, как он уже отпрянул от разделительной черты. Отшатнулся, будто его ударили хлыстом.
— Ты… — Его голос теперь звучал не как единый, а как сотня скрипучих шёпотов, сливающихся в жуткий хор. — Ты — не посмеешь!
— Еще как посмею! — процедил я сквозь сжатые зубы, стараясь не потерять концентрацию.
Раав замер, и его тело внезапно «растянулось» — как будто пространство вокруг него сжалось, а затем резко распрямилось. Его кожа начала пузыриться, чернеть, стекать вязкими каплями на обугленную траву. А из образовавшихся прорех проглянуло «нечто»…
Не кости. Не плоть. Я даже сразу не смог подобрать этому название… Потому что это была пустота… Ничто… Тело демона пульсировало, искривлялось и ломалось, будто кто-то невидимый рвал его грязными пальцами. Поначалу я подумал, что этот так действует на него формируемая печать. Но нет — это отец Евлампий продолжал щедро поливать его Благодатью.
Из-под лопнувшей оболочки вырвался холод — не просто мороз, а та пронзительная и бездонная стужа, что, наверное, живет между звездами. Воздух вокруг демона даже начал кристаллизоваться, покрывая его тело инеем, а в его глазах… В его глазах не было зрачков, только две бездонные черные пропасти, в которых шевелились какие-то горбатые тени.
Перепончатые крылья Раава резко распахнулись, черный едкий дым (мне драло горло и щипало глаза даже за пределами защитного купола) заклубился вокруг его фигуры, и в следующее мгновение он рванул вверх, в свинцовое небо, словно стартующая ракета с Байконура.
Небо «надломилось» — прямо над головой летящего демона возникла чернильная щель, как разорванный шов между мирами. Из неё хлынуло что-то тёмное и «живое» — не вещество, а та самая «пустота», заключенная и в его форму. Раав отступал, но он не просто бежал — он растворялся в этой 'пустоте, словно его пожирал сам ненасытный Хаос.
Но его чудовищные метаморфозы меня не страшили. Страшно было другое — мир вокруг нас тоже «гнулся» и «стонал». Вековечные сосны скрючивались в болезненных позах, а их ветви превращались в сухие костлявые пальцы, пытающиеся кого-нибудь достать. Земля под ногами дыбилась, покрываясь язвами, из которых сочилась чёрная вязкая смола, разъедающая всё, до чего могла дотянуться. Даже сам воздух стал густым, как кисель, и каждый вдох обжигал лёгкие.