— Это что? — спросил я, беря в руки хрупкий пергамент.
— Документ один, старый, — ответил Берия, но я это и так уже понял. — Очень старый — 15-ый век. Датирован временем правления Бориса Годунова. Однако, если быть точным, писец-монах переписывал эти записи из еще более древних летописей — времен Василия II Темного и Ивана III.
— И что в нем написано? — полюбопытствовал Фролов, заглядывая мне через плечо. — Тю! Да тут глаза сломаешь и хрен чего разберёшь! — воскликнул Лазарь Селивёрстович, взглянув на витиеватые строчки древнего письма, практически не имеющие разрядки между отдельными словами.
Однако я совершенно без труда разобрал, что в них содержалось:
'В лето 6978-ое от сотворения мира, в месяц генварь, явилося на русской земле нечисть великая. Именуется быть оне — Раав, еже есть Старейший из бесов. Быше древнее даже Падшего Сатаниила, Отца лжи и коварства. И взыскать его невозможно и убить… Еже рушит тот демон весь мир, на потеху Великой Первородной Тьме — Вселенскому Хаосу.
— Иван Третий столкнулся с Раавом? — прошептал Фролов.
— Судя по записям — да, — ответил я на его вопрос. — Летописец описывает группу итальянцев — фрязинов[2], как их тогда называли в Москве и ее окрестностях, которые просто испарялись, оставляя после себя лишь странные черные пятна на земле.
— Очень похоже, — кивнул головой Фролов, вспомнив подобные же пятна, обнаруженные нами на опустевшей базе.
— Царь Иван, просил митрополита Московского и всея Руси Филиппа, — продолжил я чтение древнего документа, — если да изыщет он средства против нечисти сей. И обретения быша святые силы преподобного инока Фомы, иже в бытности был избран Господем, да будет охранять веру в граде Московском в часы великой скорби. И силою святой Божьей Благодати спроважена будет нечисть в недра земных, но не уничтожена.
— Но не уничтожена… — эхом повторил мои слова Лазарь Селивёрстович.
— Не уничтожена, но «спроважена» обратно преподобным иноком Фомой, — обратил я внимание своих соратников на слова летописи. — И он, похоже, обладал схожими возможностями с нашим отцом Евлампием… — рассуждал я. — Божественная Благодать! Кстати, Лаврентий Павлович, от отца Евлампия до сих пор нет вестей?
— Нет, никаких, — покачал головой нарком. — Товарищ Сталин строго-настрого наказал не вмешиваться в это дело — пусть сами разбираются… Но, если и завтра от него не будет вестей… Ладно, не будем пока об этом… Хотя, как мы видим из этих архивных сведений, помощь церковников нам очень нужна.
Берия взял со стола очередной документ и передал мне:
— Здесь переписка Екатерины II с одним из ее фаворитов — графом Орловым. В 1764-ом году Екатерина написала: «Черная тень идет по ночам, и никто не в силах остановить ее. Говорят, что это возвращение того, кого зовут Раавом». Здесь же упоминается древнее пророчество: «Когда вернется Старейший, да поднимется стража Веры. И да явится оружие Господне, что в силе сокрушить и Тьму, и Свет. Да покоится Страж до часа великого пробуждения. Ибо тогда, когда Тьма вернется, да встанет он во славе Божией».
— Возможно, что оружие — это Гнев Господень… — предположил я. — А возможно, и нет. Это должна быть сила способная уничтожить не только демона, но и всё вокруг. И нас в том числе…
Но вот со стражей Веры и с самим Стражем пока были сплошные непонятки — у меня даже предположений не было что это или кто это. Может быть, церковники помогут нам с этим разобраться, если согласятся на сотрудничество с Советской властью. Сотни, а, возможно, и тысячи, и миллионы лет продолжается эта битва между Хаосом и Порядком. И теперь все мы — ее участники.
На улице основательно похолодало, когда мы покинули унылое и серое здание на Лубянке. Казалось, что сама осень почувствовала тревогу, нависшую над Москвой, и старалась поскорее сбросить бразды правления в руки неумолимо подступающей зиме и исчезнуть до лучших времен. Но мы исчезнуть до лучших времён не могли.
— Странно, — произнёс Лазарь Селивёрстович, закуривая на свежем воздухе, — что Церковь не забила тревогу раньше… Я думаю, что им всё должно быть известно.
— Или они сами ещё не всё до конца понимают, — ответил я. — Или боятся. Помнится, отец Евлампий тоже не спешил делиться с нами подобной информацией… Пока не припекло
— Интересно, какое решение будет принято? И что, если отец Евлапий не вернётся…
Он не закончил фразу, но я и без этого понял его мысль. Без священника, обладающего Божественной Благодатью, и без чёткого понимания, кто или что такое «страж Веры», мы остаёмся почти беззащитны перед лицом древнего демона. Ведь неизвестно, возможно ли уничтожить его «Гневом»?
Установка Трефилова — это лишь временное прикрытие. А нам нужен настоящий прорыв. Ну, и нам надо копать инфу в этом направлении. Архивы, метрики, донесения Охранного корпуса, реквизированные церковные архивы… Всё, что связано с предыдущими проявлениями Хаоса.
— А если «Страж» — это не человек? — неожиданно спросил Фролов. — А некий объект? Артефакт?
Я задумался. Это объяснило бы, почему его местонахождение неизвестно, и почему он «ждёт пробуждения». Артефакты не обнаружены, но могут быть спрятаны.
— В любом случае, — сказал я, — если он существует, нам нужно найти его раньше, чем его найдёт Раав.
[1] Шара́шка (также шара́жка, шара́га от «шарашкина контора») — разговорное название НИИ и КБ тюремного типа, подчинённых НКВД/МВД СССР, в которых работали осуждённые учёные, инженеры и техники. Официально использовались наименования особое техническое бюро ОГПУ (НКВД, МВД СССР), центральное конструкторское бюро, особые конструкторские технологические бюро, особые конструкторские бюро.
Через шарашки прошли многие выдающиеся советские учёные и конструкторы. Основным направлением ОТБ была разработка военной и специальной (используемой спецслужбами) техники. Множество новых моделей военной техники и вооружений в СССР было создано заключёнными шарашек.
[2] Первым из попавших в Россию итальянцев был человек, упоминавшийся в летописях как Антон Фрязин. Он приехал в Москву в 1469 году в составе свиты польского кардинала Виссариона, чья миссия заключалась в подготовке брака Ивана III и Софьи Палеолог. Как попал в эту свиту зодчий Антонио Джиларди, не очень понятно. Возможно, сама Софья выразила желание, чтобы резиденцию для нее создал европейский архитектор, потому что будущей царице требовалось не только жилье, но и помещение для библиотеки. Те книги и манускрипты, которые ей предстояло привезти с собой как часть приданого, имели огромную ценность уже тогда, а сейчас легендарная библиотека Ивана Грозного вообще стала сказочной грезой любого археолога.
Глава 15
Отец Евлампий появился на пороге нашего общего с Фроловым кабинета в Кремле (да-да, нам выделили небольшую каморку неподалёку от лаборатории профессора Трефилова) поздним вечером. Вид у него был уставший, но в глазах светилась решимость. За спиной — мокрый от осеннего дождя черный плащ, капли с которого падали на пол, оставляя темные пятна на бетонном полу.
— Мир вам, чада Божии, — произнес священник, осеняя нас крестным знамением. Он, видимо, забыл, кем я являлся. Но мой ведьмовской чин уже давно позволял мне совершенно безболезненно переносить крестное знамение. — Я только что со встречи с Высокопреосвященнейшим Владыкой Сергием, — начал он, не теряя ни секунды. — Православная Церковь не останется в стороне!
В кабинете, где мы с Фроловым ждали вестей, повисла напряжённая тишина. Это было неожиданно. Мы, конечно, надеялись, но до конца не верили, что церковь пойдёт на открытый союз с Советской Властью.
Отец Евлампий стоял молча, но его пальцы судорожно сжимали новый нательный крест, по всей видимости выданный ему в Патриархии вместо утраченного.
— Владыка Сергий передает вам ответ, — продолжил священник, откинув мокрый капюшон. В его движениях была какая-то неестественная резкость, будто он боялся, что время ускользает. — Мы, согласны сотрудничать… но не ради власти, не ради сделки — а токмо ради спасения заблудших душ… Ведь Раав — он не просто древний демон. Он — предтеча Конца света, предтеча нового Апокалипсиса, но не по Божественному попущению, а идущему против его воли.