— Это… хорошая новость, — осторожно произнес Лазарь Селивёрстович.- Да что там — просто отличная! А что обещал Владыка Сергий?
— Всестороннейшую поддержку, — ответил священник. — Молитвенное покровительство, доступ к архивам, которые были скрыты от советских властей, и… согласие на участие в деле противостояния демону Рааву и Хаосу. Митрополит Сергей считает, что времена изменились. Настала пора единства — веры и государства — перед лицом древнего Зла. Он также передал вам это…
Отец Евлампий медленно открыл потертый кожаный саквояж, с которым пришел, и вытащил ветхий свиток, перевязанный черной лентой с золотым шитьём.
— Это записи монаха-затворника Тихона. XVI века. В них говорится о прежнем пришествии демона, И о том, кто его остановил.
Я развернул пергамент. Тонкие буквы церковнославянского текста сливались в строки, но смысл был ясен.
— И прииде дух нечистый, — вслух прочитал я, — иже именуется Раав, и многая души погуби. И восста на него муж, яко огнь, в броне веры нерушимой…
— Страж Веры? — пробормотал я, надеясь, что не ошибся.
— Откуда? — Изумленно вскинул брови монах, но потом опомнился, вспомнив, с кем имеет дело. — Да, Страж Веры, — подтвердил отец Евлампий, и в его голосе впервые прозвучала тень сомнения. — Но за всю нашу историю их было лишь трое. И последний погиб в Смутное время…
— Одним из них был святой инок Фома? — уточнил я. — Мы сегодня в архивах НКВД видели летопись, в которой по преданию, именно он сумел надолго изгнать с земли Русской демона Раава.
— Так и есть, — степенно кивнул инквизитор. — Святой Фома был вторым Стражем, о котором нам известно.
— То есть, «Страж Веры» — это не просто человек, — сказал я, быстро просматривая документы, — это… некий «заступник» или воин, обретающий особую силу?
— Точно неизвестно… — ответил священник. — Но в летописях также сказано, что эта сила может проявиться лишь тогда, когда сама Вера окажется под угрозой. И эта угроза, как мы видим, на сегодняшний день весьма велика.
Это, понятно, тапок в огород наших революционеров-атеистов.
— А что с Божественной Благодатью, батюшка? — спросил Фролов. — Ведь силы одного священника для противостояния демону будет недостаточно?
— Я не один, — серьёзно ответил отец Евлампий. — Владыка Сергий благословил на столь святое дело еще двоих моих собратьев-инквизиторов. Нас теперь больше. И мы будем с вами до победного конца!
Я посмотрел на монаха. В его глазах не было ни капли страха, только решимость.
— Отец Евлампий, тогда нам пора действовать. У нас мало времени. А еще этого Стража как-то нужно найти…
— Искать его нужно не просто «как-то»! — перебил меня отец Евлампий, вынув из саквояжа потрёпанный кожаный фолиант, на обложке которого поблёскивал золотом византийский крест. — А по строго определённым признакам. Вот, читайте…
Он бережно положил книгу на стол. Старые страницы с хрустом раскрылись на нужном месте. Перед нами был список — странный, почти поэтичный, словно специально зашифрованный.
— Страж Веры рождается в час великой смуты, ереси и великого греха, — гласило первое правило, которое я и перевел на понятный всем русский язык, поскольку текст фолианта был написан на латыни. — Кровью грешника, но душою чист — это второе. Трижды отвергший — трижды же прощённый. Ведомый волком и вороном в ночи…
Фролов недовольно поморщился:
— Да это же гадальные бредни! Какой волк? Какой ворон?
Отец Евлампий недовольно поджал губы, словно размышляя, стоит ли продолжать. Его пальцы дрогнули, перелистывая страницы фолианта.
— Это не гадальные бредни, — выдохнул он наконец, и его голос звучал так, будто он сам лишь сейчас осознавал всю тяжесть этих слов. — Это пророчество! Древние знамения! И если вы хотите найти Стража, придется принять их как данность. Если демон Раав уже здесь, если он снова ступил на нашу землю, то и Страж Веры уже должен быть среди нас. Осталось лишь… найти его и распознать.
Фролов хмыкнул, но теперь в его глазах мелькнуло недоверчивое любопытство.
— Хорошо, допустим. Но как эти признаки помогут нам его найти? «Ведомый волком и вороном» — это что, буквально? Или еще один «аллегорический шедевр» от ваших средневековых монахов?
— Ведомый волком и вороном… — Священник медленно поднял взгляд, и в его глазах отразился холодный свет лампы. — Это не аллегория. Во всяком случае, не совсем.
Капитан госбезопасности скрестил руки на груди:
— Ну и?..
— Волк и ворон — знамения, указанные в пророчестве святителя Кирилла Иерусалимского. Волк — символ преследования, гонитель веры. А ворон… ворон — это вестник. Тот, кто приносит весть о смерти. Или, напротив, предупреждает о ней.
Я резко выдохнул:
— То есть Страж Веры…
— Будет отмечен их присутствием, — кивнул монах. — Возможно, буквально. Возможно, в видениях или знаках. Возможно, в деяниях.
— Да, уж, — скептически хмыкнул Фролов, — вариантов до хрена, но ни одного конкретного! «Трижды отвергший…» — процитировал он еще одно условие. — Что отвергший? Веру?
— Вполне вероятно, — спокойно ответил батюшка. Пророчества никогда не отличались особой ясностью. Но всегда сбывались! Понятно одно: Страж уже возродился. И демон Раав его уже ищет.
Фролов щёлкнул языком:
— Прекрасно. Выходит, мы не только должны найти какого-то мифического «защитника», но и сделать это раньше, чем его обнаружит демон?
Отец Евлампий вдруг резко захлопнул книгу и раздражённо убрал её в саквояж.
— Мифического? — Его голос стал тише, но в нём появилась стальная нотка. — Вы думаете, Церковь столетия хранила эту тайну просто так? Стражи Веры уже приходили! И если пророчество сбывается снова, значит, это уже начинается.
— Что начинается? — не унимался Фролов.
— Война, — просто сказал инквизитор. — Та самая, последняя. Апокалипсис!
Тяжёлая тишина повисла в комнате. Ну, да — ну, да, и я один из всадников его. Сомневаться в словах батюшки не приходилось, кое-что из его «пророчеств» я видел, так сказать визуально.
Я взглянул на уголок потрёпанного фолианта, который было видно в раскрытом чреве саквояжа. В его страницах была запрятана не просто загадка — ключ. И теперь нам предстояло его отыскать. А вот к вариантам расшифровки пророчества, предложенным отцом Евлампием, я бы добавил и свои.
Если подытожить каждый пункт, выходило следующее:
«Ведомый волком и вороном». Если понимать слова пророчества буквально — Стражу являются звери-проводники (возможно, духи или оборотни). Если символично — он преследуем (волк) и получает предзнаменования (ворон). Ну, и еще вариант, что это Раав уже послал за ним своих слуг — тех самых «волка и ворона».
«Трижды отвергший — трижды же прощённый». Это тоже можно понимать по-разному. Отрекался от веры, но вернулся к ней. Был предан трижды, но сам простил предателей. В прошлых жизнях (если Страж — это реинкарнация, типа моего «соседа»-всадника) он трижды «падал и поднимался». В общем мутновато пока с этим.
«Кровью грешника, но душою чист». Возможно, совершил тяжкий грех, но раскаялся. Рождён от «нечестивых» родителей, но сам свят. Либо его сила пробудится только после какой-нибудь кровавой жертвы (возможно, даже его собственной). Читал я о таких примерах инициации[1].
— А ещё, — я осторожно приоткрыл саквояж и взял в руки книгу, чтобы еще раз посмотреть на старинный текст, — можно упустить очевидное.
Фролов ехидно приподнял бровь:
— Например?
Я провёл пальцем по пожелтевшим страницам.
— Например, что всё перечисленное — не признаки, а испытания.