Леший тоже был весьма доволен: он избавился от врагов, которые грозили причинить вред его бесценному лесу, да и территории у него приросло изрядно. Дело в том, что Тарасовки и её окрестностей больше не существовало «в природе». Там, где всего пару часов назад стояли многочисленные деревенские избы, Дом культуры и прочие объекты социальной структуры, не осталось ничего!
Да-да, вообще ничего! Словно и не было тут никакой жизни, кроме исконной лесной, отнятой и отвоёванной у лешего людьми когда-то давным-давно. А сейчас он просто вернул своё. Не знаю, какие уж байки будут ходить среди партизан, когда они в очередной раз заглянут в эти края. Похоже, что слухи про сгинувшие в лесу за одну ночь целые деревни, не такие уж и слухи. Сам тому свидетель.
Уцелело только небольшое поле пшеницы, у которого мы и сидели, лениво наблюдая за легкими пролетающими облаками, которые временами перекрывал жирный и вонючий дым от чадящих немецких танков. Из всей танковой дивизии, что была отправлена в наши края по мою душу, не выжил никто. Леший лично в этом убедился, разослав своих быстроногих гонцов по всей округе.
По всей видимости, уцелели лишь те фрицы, кто отправился в качестве охраны с Вольфгангом Хубертусом, отчего-то решившим забрать моего смертельно раненного старика в Берлин. Но я, если честно признаться, был ему за это благодарен. Недаром же сама судьба подарила жизнь этому молодому фрицу, «отведя» мою руку. А взамен этот сопляк-эсэсовец что-то сделал с моим стариком…
А ведь он тоже, по сути, спас ему жизнь. Я в тот момент точно знал, что дед — не жилец. И спасти его обычными способами (поскольку магия не работала) невозможно. Моя «ложная» память это стопроцентно подтвердила. Иначе, я не оставил бы его прикрывать мой отход.
Однако, судьба-злодейка сделала очередной «финт ушами», и Чумаков-старший чудом выжил… И назвать это как-то по-иному, я не мог — для меня это было действительно настоящее чудо.
Вот только нужно было как-то теперь вызволять старика из Берлина. Но как это провернуть, я пока не знал. Но то, что я не оставлю его — факт, не подлежащий обсуждению! Вот немного передохну от трудов «праведных», и совершу полноценный «дранг нах[1]».
— Чего закручинился, товарищ мой Чума? — закинув в рот очередную чумазую картошечку (леший даже не утруждал себя тем, чтобы очистить её от превратившейся в угольки кожуры), поинтересовался дедко Большак. — Мы с тобой такое большое дело осилили… Даже злыдень твой настоящим богатырём-героем себя проявил. Даже не знаю, как вас оба-двое и благодарить…
— Не надо благодарностей, дедко Большак! — Я по-приятельски обнял старичка-лесовичка за худые угловатые плечи (это, если что, «обманка» — уж я-то знаю, каким на самом деле может быть этот могучий лесной дух). — Одно дело сделали — уничтожили супостата, что на землю нашу пришел роток разевать!
— Ага, — согласился со мной леший, — на чужой каравай роток не разевай! Будь по-твоему, товарищ мой Чума, обойдемся без взаимных благодарностёв! Но знай, что ты мне теперь — нипервейший друг! Самый желанный гость в моём лесу!
— Вот это другое дело! — обрадовался я. — А вот скажи, дедко Большак, а как в других лесах заведено? Например, твоя чудесная тропинка в нем откроется?
— Если хозяина свово в том лесу нет — мало нас, леших, на свете осталось, — пояснил он, — то вполне себе откроется. Так-то способности у нас схожие… А ты никак собрался куда, товарищ мой Чума?
— Друга моего супостаты пленили и с собой увезли, — тяжело вздохнув, ответил я. — Он за меня жизни своей не жалел… Вызволять его собираюсь, дедко Большак.
— Правильное дело замыслил, — одобрительно прогудел леший, — сам погибай, а товарища выручай! А я тебе пособлю, чем смогу. Словес разных нашепчу, чтобы живность лесная всякая — звери, там, и птицы тебе добрыми помощниками стали даже в краях чужедальных.
— Вот это подарок, так подарок! — искренне обрадовался я, еще крепче стиснув в объятиях лесного хозяина. — Вот это удружил, дедко Большак! Век не забуду твою доброту!
— А не в этом ли и заключается смысл дружбы? — Хитро прищурился старичок.
— Помогать друг другу? — ради проформы спросил я.
— Да! — Согласно кивнул леший. — Радовать, помогать, дарить подарки. И причём — безвозмездно!
— То есть даром! — закончил я известной фразой из старого советского мультфильма, который, впрочем, еще даже и не сняли.
— А если понадобится — стоять за друг за дружку горой! — продолжил леший. — Ведь когда-то давным-давно этим словом называли спутников и товарищей в военных походах, — ударился в воспоминания лесной хозяин. — От того корня и происходит и дружина — войско… Чу! — неожиданно насторожился он. — Люди сюда идут. Трое. Эти твои, как же их? А! — вспомнил старичок. — Партизаны. Может поводить их по округе, чтобы не докучали?