Мы с братишкой забились в самый тихий и дальний уголок его сознания и старались не отвлекать древнюю богиню от подготовки к эпичной битве с курганным умертвием, некогда служившим ей верой и правдой. Возможно, что эта битва будет для Матери Змеихи не столь эпична, как её битвы в прошлом, но я-то других и не видел. Так что есть на что посмотреть и поучиться. Получить, так сказать, боевого магического опыта на шару.
А посмотреть было на что: я с удивлением наблюдал, как мои собственные энергетические каналы врастают в плоть злыдня, подменяя его собственные. Как это было сделано, я так и не разобрался — слишком быстро, слишком сложно, слишком непонятно.
— Это ф-фременно, — пояснила хтоническая тварь, тестируя нервные связи тела Лихорука, и их связь с моими меридианами. — Ф-фсё это долш-шно рап-потать, как единый орх-ханис-с-см. С-слиш-шком мало с-силы я мох-ху ис-спльс-соф-фать с-са рас-с. И это нех-хорош-шо… — пожаловалась она, но чисто риторически, поскольку ничего больше мы изменить не могли, как, впрочем и она. Так что придётся вступать в бой с тем, что имеем.
Всё — Великая Мать Змеиха наконец-то полностью освоилась в новом теле. Вовремя, поскольку шорох, наведенный недавно Лихоруком в плотных рядах ходячих, совсем сошёл на нет. И не без усилий ехидно ухмыляющегося главгада. Ведь он, тля, явно был знаком «накоротке» с сыночком своей богини. Следовательно, хорошо знал его сильные и слабые стороны. Только вот с «тленом» промахнулся. Забыл, видимо, что злыдень — это злой дух, и на него такие фокусы не действуют.
Змеиная мамаша повела плечами, и крутанула головой из стороны в сторону, что шейные позвонки Лихорука натужно захрустели. Его единственный глаз, ранее светившийся в темноте красным угольком, неожиданно вспыхнул сочным изумрудом. Злыдень, опирающийся на длинные руки, неожиданно оторвал их от земли и распрямился.
Вернее, это мамаша попыталась утвердиться в привычном для себя положении, но уродливый горб не дал ей этого сделать. Так что пришлось ей остаться в скрюченном состоянии, но опираться на руки она не стала. А, наоборот, богиня резко взмахнула ими из стороны в сторону, и несколько первых рядов ходячих, вновь начавших стягиваться в кольцо возле нашей общей тушки, расплескало в тухлые вонючие сопли буквально за считанные мгновения.
Вот это удар! Вот это я понимаю. Причём, я ощущал, что она еще не задействовала на полную мощность проводимость моих ущербных каналов. Это просто была проверка сил. И испытание прошло весьма успешно. Успешно в моём понимании, а как сама богиня оценивала свои нынешние возможности оставалось для меня загадкой.
После столь внушительного результата засуетился и наш «дохляк под горой». Он вперил свои залитые кровью зенки в Лихорука, словно увидел его впервые. А когда его взгляд упал на сверкающий изумрудом единственный глаз Лихорука, его даже затрясло. Хотя я всегда думал, что у живых мертвяков такие реакции отсутствуют, как класс.
Умрун резко втянул воздух раздробленным при падении носом — в эфире явственно чувствовался перегар использованной магии богини. И его «аромат» был весьма специфическим — сложно с чем-нибудь перепутать. Это было понятно даже мне — конкретному такому профану колдовских наук.
А уж наш дохлячок должен был заведомо узнать божественные эманации собственной кумирши-Змеи, которой он прислуживал столетиями. А после и вовсе пытался присвоить её божественные силы. Как я и предполагал, так и произошло — умертвие уловило, чем тут запахло. Не уловило только одного — что это запах его собственной смерти, хоть он и сейчас не жилец.
— Это моё! Не смей хватать мою божественную силу своими уродливыми лапами! — бешено заревел дохлый жрец, подумав, что Лихорук сумел присосаться к его «скважине», через которую он сам надеялся качать божественную субстанцию, чтобы возвыситься. Но у него не особо-то получилось — даром он столько времени в могильнике провёл. А тут приходит давно забытый ублюдок заключенной в ловушку богини, и спокойно пользуется её силой.
— Тф-фоё? Рас-сф-фе? — вкрадчиво прошипела Мать Змеиха устами своего сына. Она еще добавила в голос своей силы, так что её было слышно даже в самом дальнем уголке пещеры, и дохляк её тоже услышал. — А ты не с-с-сап-пылс-ся, мой с-старый с-слуга, предаф-фший с-сф-фою х-хос-спош-шу? — Глаз Лихорука на мгновение свернул настоящим прожектором.
И вырвавшийся из этого глаза изумрудный луч, словно мощным лазером прорубил в плотных рядах мертвецов настоящую просеку. Соприкасаясь с этой направленной и весьма концентрированной силой, мертвые гвардейцы предателя рассыпались серым могильным прахом. А вот мои меридианы просто «застонали» от такой непомерной нагрузки и едва не задымились. А вот до умертвия луч, к моему великому сожалению не добил.