— Дед, а что ты там про источник Ивана говорил? — попробовал я вернуть мертвеца к нужной теме. — Можно его исправить, или нет?
— Попробовать можно, — кивнул Вольга Богданович. — Только это муторно будет, и весьма болезненно, — честно предупредил он. — Хотя, я могу его в сон погрузить, чтобы он мне не мешал… Но обещать, что всё у меня получится, не стану.
— Слышал, Вань? Ты как? — спросил я у Чумакова.
— Я готов рискнуть! — решительно произнёс дед. — А вдруг всё получится? Ведь я тогда сам смогу плести сложные заклинания?
— Сможешь, — ответил я. — Чем выше будет становиться твой чин, тем более сложные заклинания станут тебе по плечу…
— Тогда я готов! — нетерпеливо перебил меня дед.
— Тогда пройдёмте, судари! — Поманил нас за собой мертвец.
Из большого помещения подземной лаборатории, в которой находился бассейн с кровью, мы переместились в довольно-таки маленькую комнатку, находящуюся с ним по соседству. Она была практически пустой, если не считать установленного по центру большого деревянного (как мне показалось сначала) кресла, грубо вырезанного из цельного массива.
Однако, когда я прикоснулся к одному из подлокотников, снабженного крепкими кожаными ремнями, я почувствовал под пальцами холодную каменную поверхность. Однако, в камне четко прослеживались годичные кольца, да и вся микроскопическая структура дерева была как на ладони.
Похоже, что это самая настоящая окаменелость, когда древесина деревьев, произраставших в прошедшие геологические эпохи, оказывается замещена различными минералами кремнезёма — кварцем, халцедоном или амфорным опалом. Я когда-то читал, как это бывает: процесс окаменения происходит под землёй, когда дерево оказывается похороненным под осадком, но не портится из-за недостатка кислорода.
Богатая минеральными веществами вода, текущая сквозь осадок, приносит минералы в клетки растения, и когда лигнин[1] и целлюлоза распадаются, остаётся камень, повторяющий первоначальную форму. При этом все органические вещества замещаются минералами, а оригинальная микроскопическая структура дерева сохраняется. С этим куском бывшего дерева, похоже, произошла именно такая история.
— Это кресло вырезано из единого куска истинного Прадерева! — похвалился Вольга Богданович, с любовью проведя пальцами по его высокой каменной спинке, на оголовье которой болталось что-то в виде золотого венца, украшенного здоровущим прозрачным бриллиантом.
Я таких огромных никогда в жизни не видел — ни в той, ни в этой, разве что в кино. Хотя, нет, вру — в той груде драгоценностей из кургана в Подмосковье вроде бы мелькали подобные экземпляры. Но я к ним не присматривался — не до этого было. Однако, возможно это вовсе и не брильянт, а какой-нибудь прозрачный горный хрусталь. Хотя я когда-то слышал, что подобные по размеру экземпляры тоже встречаются достаточно редко.
— Прадерево? — с интересом переспросил Ваня. — А это еще что за зверь?
— Мировое древо, — с готовностью пояснил Вольга Богданович. — Оно существовало еще до сотворения всего остального растительного и тварного мира. Корни его уходили в самое сердце земли, а ветвями оно достигало Ирия — обители наших богов. У нас — славян, его называли Прадубом, взращенный самим богом богов — Родом. У северных народов его почитали священным гигантским ясенем — Игдрассилем. Сучья его, как считали варяги, простертые над всем миром, поднимались выше неба…
— А, вот ты о чём? — Довольно заулыбался дед. — Так-то, кое-что я в школе на уроках истории всё-таки не проспал…
— Истории о мировом древе встречаются практически во всех религиях, — подключился я к разговору. — В Индии священное древо — это смоковница, в ведах его называли Ашваттха. По буддийским поверьям, именно под этим деревом на Будду снизошло просветление. С той поры оно считается священным в буддизме и называется Дерево Бодхи, — полезла из меня информация, которой в моей голове не было. Похоже, распаковался еще один кластер памяти первого всадника Чумы. — Древние китайцы представляли себе Мировое древо в виде огромного персикового дерева Паньтао, плоды которого даруют бессмертие. Более того, персики с этого дерева способны изменить саму природу человека, делая его похожим на божество…
— Похвальные знания, внучок! — с удивлением покачал головой покойник. — Но все эти деревья — это одно и то же Мировое древо! Но нет ничего вечного на земле — и древо настолько разрослось по прошествии тысячелетий, что не могла его больше носить Мать-земля.