Похоже, что утомился я действительно слишком сильно — надо было внять совету Вольги Богдановича, и как следует выспаться. Я разделся, лег в старинную, невесомо-мягкую и такую удобную кровать, под богатым тяжелым балдахином, накрыл себя штофным[1] (и откуда только это слово взялось у меня в голове, но я знал, что это действительно так) одеялом и закрыл глаза…
Я уже начал проваливаться в сон, когда мне что-то послышалось. Я насторожился: где-то играла тихая печальная музыка — мелодичный гитарный перебор. Музыка зазвучала совсем рядом — просто руку протяни. Я открыл глаза и резко обернулся: за моей спиной, полускрытая отбрасываемыми тенями заходящего солнца, на кровати сидела та самая девушка с фрески и наигрывала какую-то печальную мелодию на старой гитаре с потрескавшимся лаком.
— Ты кто? И что ты здесь делаешь? — поинтересовался я у прекрасной незнакомки, отчего-то совсем не испытывая ни страха, ни удивления.
Девушка улыбнулась мне уголками губ и не ответила, продолжая наигрывать на гитаре.
— Послушай… Я задал тебе вопрос! И требую на него ответа! — попытался я настоять на своем, но… Что-то внутри меня твердило, что мне это совсем не нужно. Всё ведь и так хорошо…
Темноволосая красавица прекратила играть, отложила гитару и поднесла к губам указательный палец:
— Т-с-с-с, глупышка… Я здесь из-за тебя…
Она поднялась с кровати — одно движение рук, и старинное платье, в которое она была одета, скользнуло к её ногам. При виде обворожительной обнаженной красотки, я и вовсе потерял «дар речи». Она же, тем временем, медленно провела руками по соблазнительным крепким бедрам, по нежному пуху лобка и подтянутому животу с изумительной бархатной кожей, после чего взяла в ладони тугие крепкие груди и слегка ими качнула:
— Я нравлюсь тебе, красавчик?
Я судорожно сглотнул и поспешно тряхнул головой, которая абсолютно перестала болеть:
— Очень… Но… — Что-то здесь было не так, но вот что, я всё никак не мог сообразить — все мысли вылетели напрочь из головы, оставив одно лишь вожделенное желание.
Прекрасная незнакомка наморщила носик:
— Никаких «но»! Забудь об этом! Есть только ты и только я в этом безумном мире!
Она ужом вползла под одеяло и вынырнула уже на моей груди. Страстно меня обняв, незнакомка впилась долгим поцелуем в мою шею, после которого меня накрыло такой волной наслаждения, что я позабыл обо всем на свете.
Я даже не заметил, что старинная фреска с нарисованной гитаристкой — пуста, как и не заметил того, что у моей прекрасной незнакомки вдруг отросли огромные и острые клыки…
[1] Штофный — сделанный, сшитый из штофа. Тяжёлая шёлковая или шерстяная ткань с тканым рисунком. Штофная шерсть для материй, не подвергающихся ворсованию.
Глава 2
Где-то далеко, на самых задворках сознания, взвыло чувство опасности, но я от него отмахнулся — так хорошо, как сейчас мне не было никогда в жизни. Померкли все воспоминания о Глафире Митрофановне, словно у нас с ней никогда и ничего не было, и она мне была абсолютно чужим человеком.
Да и все остальные чувства отключились, особенно здравый смысл, оставив лишь вожделение и жажду близости с этой прекрасной незнакомкой, так неожиданно появившейся в моей постели. Мы еще даже не приступили к самому-самому, а меня уже с головой накрывало приступами непередаваемого оргазма.
Сейчас я хотел лишь одного, чтобы наша близость продолжалось как можно дольше. А в идеале не прекращалась никогда. Я был готов отдать этой прекрасной незнакомке всё самое ценное, что она захочет, и всё, что у меня имеется. А имелось у меня на данный момент не так уж и много — только собственная жизнь. И я готов был пожертвовать даже ей, чтобы продлить хоть минутку обладания этим чудом, даровавшим мне незабываемое наслаждение.
Каждый поцелуй обнаженной красавицы забрасывал меня буквально на седьмое небо. А прикосновения её разгорячённого и обнаженного тела к моей коже, вызывали настоящий взрыв непередаваемых ощущений, заставляющий меня забыть обо всём на свете, и желать только одного — чтобы она всегда было со мною рядом. Ибо без неё моя жизнь просто теряла всякий смысл.
— Еще! Еще! — шептали мои губы, когда она дарила мне очередной поцелуй, возносивший меня куда-то совсем уж в божественные сферы. Я растворялся в её любви, дышал только для неё, жил лишь одной мыслью — чтобы она всегда находилась рядом…