Дед Маркей, запрокинув голову и открыв рот, наблюдал за появлением из недр земли этого древнего сказочного витязя. Так-то, оказывается, сказки про Святогора-богатыря сложены не на пустом месте, если такие страхолюды-великаны когда-то водились в этих краях. Что и говорить — жуть, да и только! Особенно с такой-то рожей!
После того, как показался провал на месте носа, так же забитый свежей землей, и гнилые черные зубы в дырявой коже на щеках, вид у мертвеца стал еще более грозен и ужасающ. Седые усы мертвого витязя с толщиной волоса с пруток арматуры, воинственно топорщились по сторонам.
А вот когда из-под земли вылезла и густая борода, тоже забитая камнями, землёй и мусором, движение великана неожиданно замедлилось, а после и вовсе остановилось. Гигант оскалился, растянув в ехидной усмешке остатки лохмотьев, заменяющих ему губы.
— Ох, лять-перемать! — громко выдохнул дед Маркей, ошеломленно пялясь на громадные зубы великана и раззявленную пасть, в которую легко на полуторке заскочить, даже особо не напрягаясь. — Вот таким хлебальником, да медку бы черпануть… — задумчиво выдал он, но винтовочку свою со спины на грудь, таки технично перекинул,
Дедуля, конечно, в своём репертуаре — всё хохмит. Сдаётся мне, что он не унывал бы, если вокруг разыгрался самый настоящий Апокалипсис. Молодец Онисимович, не дрогнул перед лицом опасности, а даже умудрился своей хохмой обстановку разрядить. Вон, и батюшка, наконец собрался, да и мне куда легче стало.
— Батюшка, не спеши! — Остановил я отца Евлампия, уже готового вломить Благодатью по этой высунувшейся из-под земли гигантской мертвой голове.
— Так это заложный покойник! — резко остановив поток Божественной силы, готовый вот-вот сорваться с его сияющих ладоней, возмущенно произнёс батюшка. — Упокоить его надобно побыстрей, а место проклятое — освятить со всем прилежанием…
— Подожди, отец Евлампий! — Я продолжал стоять на своём. — Послушаем, может, скажет чего? Требования какие выдвинет. Он же непросто так здесь нарисовался, что хрен сотрёшь!
— Неможно мне с демонами так обходиться… — Попытался продавить свою линию священник, но я его перебил:
— Но со мною-то ты как-то общий язык нашел? Так что потерпи пять минут, батюшка! Может, мы сейчас всё порешаем к нашей обоюдной выгоде. Слышь, дядя, — немного усилив голос магией, крикнул я, обращаясь к великану, — тебе чего спокойно не лежалось? Чего вдруг из могилы выперся после стольких-то лет забвения?
Хрен его знает, понимает ли эта тварь по-русски? И понимает ли он что-нибудь вообще? Ведь, судя по внешнему состоянию, мозги у него тоже давно и успешно превратились самое настоящее тухлое дерьмо. А соображать с таким дерьмом в голове весьма и весьма проблематично.
Хотя, если вспомнить состояние Вольги Богдановича, то оно нисколько не повлияло на его умственные способности. Магия — штука тонкая! И я не ошибся, эта полуразложившаяся страхолюдина понимала по-русски. Скорее всего, конечно, не по-русски, а по старо- или древнеславянски.
В бытность своего увлечения языками (которое не прошло и к нынешнему моменту, просто не до того мне сейчас), я пытался разобраться и с таким интересным вопросом: а понял бы современный русский человек язык древнего славянина? Сразу уточню — древнеславянский, он же — праславянский язык — это не древнерусский. Это его предшественник, папа, так сказать.
Развился он где-то в начале нашей эры из общего балто-славянского языка, отпочковавшегося из единого индоевропейского. Пользовали славянский язык примерно около пары тысяч лет на современных южно- и западнорусских землях.
Именно из праславянского развились все без исключения современные славянские языки: русский, его малороссийский и белорусский диалекты, болгарский, польский, чешский, сербохорватский и другие.
Большинство общих слов древнего праславянского языка было б современному русскому человеку легко понятно. Такие слова как vьlkъ — «волк», kon’ь — «конь», synъ — «сын», gostь — «гость», duša — «душа», kostь — «кость», mati — «мать», kamy — «камень», lěto — «лето, год», pol’e — «поле», jьmę — «имя», slovo — «слово», žena — «женщина, жена».
Ну и основные глаголы — byti — «быть», jěsti — «есть», věděti — «знать», dati — «дать», jьměti — «иметь», viděti — «видеть», gorěti — «гореть», nesti — «нести», dvignǫti — «двигать», nositi — «носить».
Более того, праславянский язык был бы нам намного понятнее, чем те же болгарский, чешский или польский. Потому что он еще не успел обзавестись теми раздражающими русский слух ржэканьями-пшеканьями, и не нахватался чужой немецкой и тюркской лексики.