Так вот с Русланом (а по версии Черномора — Ерусланом) и познакомился, только невесту богатыря не Людмилой кликали, а её отца князя совсем не Владимиром Красно Солнышко — его тогда и вовсе на свете еще не было. Но то совсем не суть, а вот остальное — один в один как у Александра свет Сергеевича.
После того, как могучий витязь победил злого карлу путем усекновения его неимоверно длинной бороды артефактным мечом, вся магическая сила вмиг оставила коротышку. Отрубленная голова его старшего брата, оживленная черной магией карлика, померла.
Сам же плененный Ерусланом Черномор был доставлен во дворец князя-отца, где под строгим надзором могучих волхвов должен был до самой смерти изображать жалкого и презренного всеми шута. Представляете, каково это для бывшего-то властелина полнощных гор?
А вот о дальнейшей судьбе Черномора поэма Пушкина умалчивает, но история поверженного карлы-колдуна на этом не заканчивается. Долгое время он стремился казаться всем паинькой, надеясь, что его борода постепенно отрастёт, и он вновь сможет колдовать.
Но, как оказалось, для роста бороды, как и для увеличения самого резерва нужна не только магия, но и ежедневные упражнения и тренировки — прокачка, одним словом. А даже на то мизерное количество энергии, которое ему удавалось поглотить из окружающего эфира при помощи источника, мгновенно «возбуждались» прикрепленные к коротышке волхвы, которые мгновенно обривали наголо слегка отросшую бороду тем самым мечом.
В общем, шансы хоть немного восстановить былую силу у него полностью отсутствовали. Оставался лишь один путь — побег. Только вот куда бежать? Замок в горах надежно зачарован от чужого вторжения, и без утраченных магических сил в него не попасть. Значит, предварительно Черномор должен был добыть эти силы.
И тогда он вспомнил о громадной голове своего братца-великана. Карла столько лет вливал в эту голову свои собственные силы, поддерживая в ней жизнь, что эта пустая черепушка должна была волей-неволей ими пропитаться. А имея хоть немного магии, можно было уже и строить планы на будущее.
Выждав удачный момент, карла смылся из княжеского дворца, и тайно, передвигаясь лишь по ночам и заметая следы, с большим трудом добрался до громадного кургана-могильника, в котором по приказу князя похоронили мертвую голову великана. Как Черномор пробирался вглубь захоронения — это тоже отдельная история. Но ему это удалось.
А вот в подгнивающей голове братца магии оказалось не так уж и много. Её хватило лишь для прекращения процесса гниения, начертания той самой печати-ловушки для «отвязанных» душ — призраков и привидений, свободных духов, и прочих энергетических сущностей, не имеющих физического воплощения.
За счет поглощения их энергии Черномор и пытался восстановить свои силы. К тому же, высовываться было опасно, а так — всё пройдет само собой. Остатки сил карлик потратил, чтобы сохранить своё собственное тело. Ведь он собирался проспать до тех пор, когда его резерв ощутимо пополнится.
Однако, что-то явно пошло не так, и за пробежавшую прорву лет Черномор так и не сумел собрать достаточно магии, если судить по его бороде. То ли волшебных бестелесных сущностей с того далёкого времени стало намного меньше, то ли они вообще перевелись.
Только мощный поток Божественной Благодати, с помощью которого священник начисто выжег печать Черномора, сумел пробудить коротышку. Поскольку какое-то количество силы он всё-таки сумел накопить, хитрый древний ублюдок решил попросту взять нас на понт. Но, сука, он не на тех нарвался. Что, в общем-то, я и постарался пояснить ему буквально на пальцах.
— Что ж мне с тобой делать-то, борода ты многогрешная? — задумчиво скручивая очередную папироску, тихо рассуждал я.
Но слух у карлика оказался отличным, и он тут же среагировал на мои слова:
— А может…
— Только не говори мне, что тебя надо понять, простить и отпустить! — не дал я ему раскрыть рта, поскольку уловил кусочки именно этих мыслей… вернее, даже не мыслей — мой ментальный дар до сих пор пасовал перед защитой карлика, а обрывки его желаний, подкрашенные розоватым цветом надежды. Это уже сработали мои эмпатические способности.
Чувства карлика враз посерели — да, именно так сдуваются надежды и мечты. Ну, что ж, вот теперь можно и озвучить моё единственно предложение, при котором у него остаётся какой-никакой, а шанс.
— Слышь, старичок-боровичок, — я глубоко затянулся и, чувствуя, как начинает першить в горле — слишком крепкий мне попался табачок, выпустил струю дыма, — ты жить хочешь?