Ведь та же Глория за три сотни перевалилась «играючи», а Вольга Богданович даже после смерти до сих пор в строю. И никакого маразма я за ним не заметил! Размечтался я, конечно, не по-детски. А чтобы все мои долгосрочные планы воплотились в жизнь, нужно было еще как следует постараться и не помереть раньше времени.
— Это чего с нами случилось, товарищ Чума? — послышался за спиной дребезжащий старческий голос — дед Маркей первым скинул с себя сонное оцепенение, насланное Черномором. — Я чегось, заснул с устатка? Прямо на ходу? — продолжая зевать, сыпал вопросами старикан. — А эта морда поповская до сих пор храпит?
Должного уважения к священнику у деда так и не появилось. Это было заметно даже невооруженным глазом — он на дух не переносил любых представителей этой профессии. Уж не знаю, с чем это было связано. Похоже, как любил говаривать товарищ Ленин — классовая ненависть в действии.
— Э! Хорош пролёживать бока! Родина-мать зовёт! — Громогласно, едва ли не в ухо попу, прокричал шебутной старик. Отец Евлампий мощно всхрапнул, но не проснулся. — Здоров он поспать! — Даже с каким-то уважением произнёс дед Маркей, поднимаясь на ноги, и подходя к нам с Черномором.
— Это не простой сон, Онисимович, — пояснил я старику, — магический.
— Ты что ль, мелкий, всё это устроил? — ехидно, но безобидно, поинтересовался у карлика дед Маркей. — Хорошая штука, этот твой сон, — продолжил старик, присаживаясь рядом на кучку камней. — Спал-то всего-ничего, а проснулся бодрячком…
— А мог бы и вообще не проснуться, дед! — Слегка подколол я старика. — Но мы уже устранили все наши разногласия, — поспешно произнёс я, когда заметил, что старикан схватился за свою винтовку. — Познакомься — это Черномор! И он теперь полноценный член нашей команды, которому можно доверять, — пояснил я, не вдаваясь в подробности, что моим доверием он будет пользоваться всего-то сотню лет. Да и зачем старику эта лишняя информация?
— Ну, Черноморд, так Черноморд, — покладисто согласился дед, хотя, вроде, на арапа не сильно похож. Так может ты, паря, мне и старческую бессонницу вылечишь, раз уж мы таперича в одной команде? — Старик тут же успокоился, вернув карабин за спину.
— Сие просто делати, — произнёс карла, — только сила мал-мало нужна. А нету ея… — И он виновато развёл своими коротенькими ручками.
— Будет тебе сила, — пообещал я, пуская небольшую порцию магии по связующей нас энергетической нити.
Можно было и обычным способом сырую силу передать, но слишком уж у него низкий КПД. Минимум треть энергии потеряется. И хоть было у меня её более, чем достаточно, разбрасываться особо ценными ресурсами я не привык. Когда я еще столько соберу?
— Вот так просто? — Брови Черномора изумленно подпрыгнули, собрав морщинами кожу на лбу и лысой голове.
— А почему нет? — спросил я его. — Теперь я твой командир (я уже успел предварительно переговорить с карликом, как меня стоит называть, а также, как вести себя с остальными), а первая обязанность командира — заботиться о своих подчинённых. Ну, и заодно опробуем этот способ передачи магических сил…
— А чего это с ним, товарищ Чума? — изумлённо воскликнул старик, когда на его глазах борода Черномора начала стремительно отрастать.
— Привыкай, Онисимович, — похлопал я по плечу деда Маркея, — борода у Черномора — волшебная. Чем она длиннее, тем он и сильнее…
— И чего только на свете не бывает, — философски подошел к вопросу старик. — И как он с таким добром ходить-то будет, если бородища до земли отрастёт? И так мелкий, так ещё и о бороду постоянно будет спотыкаться! — «пожалел» он коротышку.
— Это уже не твоя забота, дед! — произнёс я, внимательно следя за «индикатором содержания магии» Черномора — за его бородой, поскольку почувствовал легкую волшбу, идущую в сторону деда Маркея.
— Всё старик, спати будешь как молодой! — пообещал коротышка, а растительность на его лице если и уменьшилась, то совсем ненамного.
— Благодарствую! — степенно произнёс дед. — Ты не думай, паря, если не обманул старика — за мной не заржавеет! Должен буду, — заметив недопонимание в глазах карлика, добавил дед. — Сочтёмся, как-нибудь.
— А что здесь происходит? — раздался тягучий, как потока, бас отца Евлампия, который тоже наконец-то пришел в себя.
— Онисимович, объясни батюшке текущую диспозицию, — распорядился я, а сам поднялся на ноги и пошел проведать Глорию, которую отнёс подальше от предполагаемого столкновения с Черномором.