— Ну, вот, Онисимович, и тебя Божья Благодать в этой жизни стороной не минула! — Я ободряюще хлопнул старика по плечу.
— Чур меня! Чур! — отмахнулся дед. — До сих пор поджилки мелкой дрожью трусят, — признался он. — Настолько жалким и никчемным я себя неожиданно ощутил… по сравнению с… Теперь-то можешь мне честно сказать, товарищ Чума… Он, — старикан ткнул пальцем в небо, — действительно есть?
— А ты, старый, после всего, что с нами случилось, до сих пор не уверовал? — вопросом на вопрос ответил я.
— Б-р-р! — старик помотал головой, словно хотел выбраться из окружающего его бреда. — И то правда… — Окончательно приняв изменившуюся реальность, старикан, наконец-то, вновь повеселел. — Глядишь, и увижу Его вскорости, — и он лукаво улыбнулся, — ну, и что сказать при встрече, думаю, найдётся.
Да уж, боюсь представить себе такую картинку. Вот зачем-зачем, а за словом дед Маркей в карман не полезет. Только боюсь, что в рай ему, как и нам всем, дорога заказана — слишком много на нас всякого… тёмного… Уж больно в неспокойные времена нам жить довелось…
— Дед, ты к батюшке пока не приближайся на всякий случай, — посоветовал я. — По крайней мере, пока он светится (или святится) не перестанет. Лучше вон, пригляди за нашим «меньшим браткой», — я указал на карлика, который что-то там химичил с гигантской головой, — чтобы он тут как следует «прибрался». Нафиг нам лишние байки о великанах?
— Сделаю, командир! — отчеканил старик, полностью вернувший себе прежнее расположение духа.
— А я пойду, погляжу как там у нашей француженки дела…
— Давай-давай, за бабами всегда пригляд нужон! — Подмигнул мне острый на язык дед.
К моему приходу Глория уже серьёзно развернулась: на практически плоской поверхности большого камня уже была вычерчена (а на деле выжжена магией в камне) большая и сложная печать ведьмовского взаимодействия — сигилла. Если отбросить россыпь символов и знаков, составляющих «математическую основу» (именно так выразился профессор Трефилов) — формулу конструкта, то она была похожа на известную всем пентаграмму.
Только звезда, заключённая в основной круг, превратилась в треугольник. Три луча — по числу входящих магов в этот «малый ковен»: меня, Глории и Черномора. То есть это — триаграмма, если следовать греческой логике. На камне возле сигиллы уже неподвижно лежала одурманенная тушка какого-то эсэсовца, приготовленная к закланию. И когда она только успела?
— Повезло! Попался отличный экземпляр! — Слегка толкнув носком сапога тело фрица, поспешила похвалиться старая ведьма. — Удивительный грешник! Настоящий маньяк-убийца — клейма ставить негде! Его кровь для нашего обряда просто находка, Месер!
— Так у тебя уже все готово?
— Осталось еще нанести пару штрихов, — сообщила Глория. — И дождаться заката…
Солнце медленно приближалось к горизонту, заходя за ближайшую гряду уцелевшего в пожаре лесного массива. Длинные тени деревьев расчертили каменистую землю, предвещая скорое наступление сумерек, а затем и тьмы. Но светило еще не успело окончательно закатиться, как я увидел приближающуюся к нам группу моих соратников: деда, карлу и священника.
Вот только отец Евлампий едва передвигал ноги, буквально повиснув на своих спутниках. А если учесть, что размер Черномора и старика существенно разнился, то эти двое тащили священника как-то боком. А учитывая вес монаха, то и вовсе непонятно, как у них это получалось.
А батюшка уже не светился. Да и вообще он как-то весь посерел, а под его глазами залегли черные круги. Я бросился к ним на выручку, машинально отметив, что перстень на его руке тоже пуст, и не источает даже капли Божественной Благодати — священник использовал все свои силы. Без остатка. Подбежав, я подставил плечо, сменив карлика.
— Всё вышло, ведьмак… Всё вышло… — едва слышно просипел инквизитор, повиснув на мне всем своим немалым весом.
— Что вышло, святой отец? — Я незаметно кастанул целительское заклинание и попытался «пропихнуть» его в истощенное тело священника.
Но не тут-то было, мой безотказный конструкт как будто ветром смело. Он рассыпался, едва соприкоснувшись с телом отца Евлампия. Оно оказалось настолько пропитано Благодатью, что едва само не излучало Божественную силу.
И тут до меня дошло, каким образом в миру появлялись чудотворные мощи разнообразных святых, источающие Благодать, и творящие настоящие Чудеса. Те, кто всю жизнь работает с потоком энергии, волей-неволей пропитывается ей настолько, что сам начинает «фонить». Батюшке до этого еще далеко, но, чувствую, что после смерти и его нетленные мощи станут объектом поклонения верующих.