— Знаешь, Матиас, — когда они подошли к уцелевшему участку древней крепостной стены, произнёс Каин, — первые укрепления Вернигероде появились в 13-ом веке. Я не был здесь во времена их возведения, но в полной мере оценил их значение в своё первое посещение города.
— И в чём же их уникальность? — поинтересовался профессор, которому было интересно услышать мнение столь умудрённого долгой жизнью существа.
— Эти городские стены служили не только для защиты горожан от нападения врагов, — ответил старый упырь, — но и как действенная экономическая мера. С помощью них город собирал пошлины с торговцев, которые торговали в городе, проезжали через него или останавливались на постой. Когда-то Вернигероде был окружен тремя десятками сторожевых башен, а в городе было трое ворот. Сейчас же почти вся стена и башни снесены… Знаешь, сколько раз я видел подобное? Не счесть! — Вурдалак не сталь дожидаться ответа Грейса. — И каждый раз мне становится немного грустно, что время так неумолимо…
Матиас с интересом взглянул на Каина. Его до сих пор не отпускало чувство, что всё произошедшее ему только кажется. Ведь рядом с ним сейчас неспешно шествовал человек (ну, по крайней мере он им когда-то был), имя которого не знал только совсем уж конченный идиот. Его имя стало нарицательным для обозначения злодея, убийцы и предателя.
Однако, впечатление Грейса о этом проклятом библейском персонаже, отчего-то разнилось с «официальной» церковной версией. Ну, совершенно не так Матиас представлял себе этого персонажа. Да, он, бесспорно, неисправимый злодей, проклятый не только людьми, но и самим Господом. Именно он стал первым убийцей, поднявшим руку на своего родного брата.
На его счету тысячи, а возможно, десятки и сотни тысяч жертв, учитывая его возраст. Однако то, как он попытался удержать Матиаса от непоправимой «ошибки» последствий обращения в упыря, очень сильно подействовало на профессора. Было заметно, что это древнее существо не настолько ужасно, как это принято было считать.
Однако, он знал Патриарха Каина слишком короткое время, чтобы сделать какие-то далеко идущие выводы. Однако это не отвратило его от желания стать вампиром. Матиас был уже не особо молод, а основная часть жизни уже была позади. Он, конечно, пока еще хорохорился и молодился, но кое-какие возрастные болезни его уже вовсю напрягали.
Сказывалась бурная молодость, проведенная во многочисленных археологических экспедициях, где порою приходилось ночевать на холодной голой земле, вдыхать едкие испарения болотистых джунглей, жариться в горячих пустынях, форсировать стремительные горные речушки…
Да много всего было, и здоровья эти путешествия профессору не прибавили. Он уже начал чувствовать, как потихоньку, мелкими шажками начала подкрадываться к нему неумолимая старость. Он уже был не так «бодр и весел», как еще какой-то десяток лет назад. Как начали давали о себе знать прежде незаметные органы, и как время от времени начали «сбоить» ранее безотказные функции организма.
Он понимал, что смертен, но не хотел мириться с этой мыслью. А встреча с самим Мастером Каином была расценена Матиасом, как настоящий подарок судьбы. Конечно, для кого-то этот «подарок» оказался последним в жизни, но для гауптштурмфюрера СС это было сравнимо с настоящим чудом.
Да и сам Мастер не отказал ему в просьбе, предупредив, что для профессора всё может закончиться не самым благополучным образом. Однако, если всё получится, Матиас обретет настоящее бессмертие. Поэтому игра однозначно стоила свеч, и Грейс был готов сделать свою единственную ставку.
По мере приближения к замковой горе, древняя вотчина колдовского рода предстала перед путниками во всей своей неподражаемой монументальности. Профессор даже залюбовался её кажущейся неприступностью.
— Я не перестаю удивляться человеческой непостоянности, — неутомимо поднимаясь в гору, продолжал делиться своими впечатлениями с Матиасом древний упырь. На самом деле все эти суровые постройки, как правило, никакие не средневековые. Я помню, как выглядел этот замок в моё прошлое посещение Вернигероде.
— Да, Мастер, — согласился с ним профессор. В своих экспедициях он тоже часто видел нечто подобное. — Очень многие сказочные и средневековые на вид замки на самом деле построены во второй половине 19-го века, когда пошла мода на всякую романтичную готичность. Чем сказочнее и уникальнее замок, тем скорее он новодел. Думается мне, что этот замок — по большей части ровесник Эйфелевой башни. Не старше.