И в этом подозрительном молчании я почувствовал какой-то подвох:
— Что «только», деда? Говори уже — здесь все свои!
— Только эта тропинка стала немножко опасной и слегка непредсказуемой… Но в нужное место очень быстро выводит, — поспешно добавил он. — Не так быстро, конечно, как портал. Но вы не переживайте — со мной вам боятся нечего.
— Слышь, уважаемый, ты нас не пужай! — с важным видом заявил дед Маркей. — Пуганые мы! Надысь тут самого архангела Михаила не убоялись, и жопу ему славно надрали! — Слегка приукрасил неугомонный старикан произошедшие недавно события. — И тропинки твоей уж точно не испужаемси!
— Архангел Михаил? — изумленно переспросил мертвец. — Здесь? На земле? Во плоти?
— Да, деда, во плоти! Поэтому, давай уже поторопимся. Если он очухается, и опять бросится за нами в погоню, просто так мы уже не отобьемся!
— Конечно-конечно! — согласился со мной Вольга Богданович. — После подробно поведаете обо всём! А сейчас идите за мной, и сильно по сторонам не пяльтесь.
Мы двинулись вперед, и с каждым шагом лес вокруг нас словно оживал — ветви шевелились без ветра, в темных зарослях мелькали чьи-то горящие глаза, а под ногами то и дело что-то шуршало, временами даже выпирая из земли. Но что это, понять было невозможно. Перстень на руке отца Евлампия тревожно мерцал, будто пытался нас о чем-то предупредить.
— Не смотрите в воду! — вдруг произнёс мертвец, когда мы подошли к узкому мостику через черную, словно концентрированный мрак, речушку.
Вот вы мне скажите, ну откуда мог взяться мост на волшебной тропинке лешего? Похоже, что здесь всему виной дедулина «доработка». Мост выглядел древним — со скрипучими досками, потрескавшимися от времени, а под ними — абсолютно неподвижная гладь воды. Без ряби, без отражений. Просто черная пустота.
— Почему не смотреть? — спросил дед Маркей, решительно наступив на первую доску.
— Потому что она в ответ посмотрит на тебя, — произнес Вольга Богданович, слегка опоздав с разъяснениями.
Я едва успел схватить старика за руку, когда тот невольно бросил взгляд вниз, а затем резко отпрянул, едва не перевалившись через низенькие перильца.
— Что за черт⁈ — выдохнул дед Маркей — в воде не было его отражения, зато вместо этого в глубине медленно открылся огромный желтый глаз с вертикальным зрачком, как у хищного зверя.
— Не останавливайтесь! — торопливо сказал мертвец, подталкивая нас вперед. — Идем! Быстро! В окрестностях Смородины[2] лучше не задерживаться!
Мы почти бежали по скрипящим доскам, а за спиной слышалось мягкое бульканье — будто что-то огромное, скользкое и большое поднималось из глубины. Тропа вела нас все дальше, лес вокруг становился гуще, деревья — выше, раскидистее и «темнее». Воздух стал плотным и влажным словно мы шли не по обычному русскому лесу, а по какому-нибудь тропическому. А с каждым пройденным шагом перстень отца Евлампия светился все ярче.
— Уже близко, — глухо произнёс мертвец, неожиданно останавливаясь перед древним каменным надгробием, которое словно бы выросло из-под земли.
Я подошел к мертвецу и передо мной распахнулось во всей своей мрачной красоте уже знакомое старое кладбище Пескоройки — волшебная тропинка закончилась. Я — дома! Но к завтраку мы всё равно опоздали…
[1] Фразу «Зло порождает лишь зло» приписывают Михаилу Юрьевичу Лермонтову, и она встречается в его романе «Герой нашего времени».
[2] Сморо́дина (Смородинка, Огненная река, Пучай-река, Несей-река[1]; от др.-рус. смо́род «смрад, сильный, неприятный, удушливый запах») — река в восточнославянских волшебных сказках, былинах и заговорах. Отделяет мир живых от мира мёртвых, ее аналог — древнегреческий Стикс; преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет».
Глава 17
— Чегой-то, рано мне еще на кладбище! — шутливо возмутился старик, последним ступив с чудесной тропинки и окинув взглядом возвышающиеся вокруг надгробия. — Слышь, товарищ дорогой, — окликнул он старого князя, — ты бы нас лучше к обещанному завтраку вывел, а то который день не жрамши — в животе так и бурчит!
— За мной! — коротко распорядился Вольга Богданович, ведя за собой нашу разношёрстную компанию.