— А кто сказал, что мир должен оставаться прежним? — Верховная ведьма медленно поднялась, а её глаза горели всё ярче. — Ты, наверное, забыл, Владыка, что мы — не сторожа этого мира. Мы — его движущая сила!
Матиас почувствовал, как мороз пробежал по его спине. Он вспомнил строчки Святого писания, приписываемые Каину, и удивительным образом перекликающиеся с нынешними словами Верховной ведьмы: «разве я сторож брату моему?»[1]
— Вот и она, истина, — прошептал профессор, глядя на них обоих.
Изабель громко рассмеялась, но в её смехе не было прежней насмешливости:
— О, мой мальчик… ты даже не представляешь, насколько ты прав. Он — прелесть, Варгоши! — воскликнула она, обращаясь к Каину. — Ты уверен, что не хочешь его просто сожрать? А то я бы с удовольствием забрала его у тебя и нашла достойное применение.
Каин не отреагировал на последние слова — он пристально смотрел на Изабель:
— Знай, Верховная: если ты снова разожжёшь огонь магической войны… я не стану её тушить.
— А я тебя об этом и не просила, — ответила ведьма, и её улыбка стала «слишком» широкой. — Я привыкла со всем справляться сама! А если тебе что-то не нравится — убирайся! И не вздумай стоять на моём пути — время дружеских шуток закончилось!
В воздухе повисла гнетущая пауза. Казалось, само время застыло, ожидая, чья же воля или магия перевесит в этом противостоянии древних существ, ведь они уже давно перестали быть обычными людьми. Тени в углах зала вновь начали шевелиться, будто живые, а зажженные слугой свечи вновь погасли одна за другой, оставляя лишь тревожное мерцание языков пламени в камине.
— Ты играешь с силами, которые невозможно контролировать, — Каин сделал шаг вперёд, и пол под ногами Верховной ведьмы слегка дрогнула. Глаза первого вурдалака теперь напоминали две узкие щели, наполненные черным пламенем. — Вилиготены, как могучий колдовской род, были стёрты с лица земли не просто так. Кто-кто, а они получше твоего разбирались в магических искусствах, Изабель! Ты хочешь того же?
Но ведьма лишь рассмеялась ещё громче, но в этот раз её смех был похож на треск ломающегося льда:
— О, глупый, глупый Варгоши… Ты думаешь, что меня остановят твои жалкие россказни? На этот раз ты слишком долго просидел в своей норе. Мир уже изменился, а я прошла точку невозврата.
Она резко подняла руку, и изображение в магической сфере, продолжающей висеть перед ними, изменилось — на этот раз в ней проступили силуэты нескольких десятков, а возможно и сотен людей (лучше рассмотреть было невозможно), стоящих на коленях в магических кругах, связанных между собой. Их глаза были пусты, молитвенно сложенные руки источали тонкие струйки крови, стекающие в единый резервуар, питающий гигантскую печать.
— Смотри, — прошептала она, и её голос звучал почти нежно. — Это всё одарённые! И они все согласились. И они хотят стать частью чего-то большего…
— Ты… ты создала свой культ? — прошипел Каин, но впервые за вечер в его голосе прозвучала не ярость, а что-то другое. Почти уважение.
— Да! — Изабель раскинула руки, словно обнимая весь мир. — Они теперь мои «дети». Мои жрецы. И через них я дам этому миру «новую Истину»!
— Это безумие! И путь в Бездну! — успокоившись, невозмутимо произнёс упырь.
— Кто бы говорил! — презрительно фыркнула ведьма. — Ты сам еще тот безумец!
Каин внезапно замер. Его чёрные глаза, горящие адским пламенем, сузились в подозрительных щелях. Воздух вокруг него сгустился, словно сама тьма сжимала кулаки, готовясь к удару.
— Ты хочешь поговорить о безумии, Изабель? — тихо спросил он, и его голос прозвучал так, будто исходил не из горла, а из самых глубин преисподней. — Тогда давай поговорим…
Он сделал шаг вперёд — и пространство вокруг них исказилось. Пол, стены, даже воздух — всё будто сжалось, покорное его воле. Тени в зале ожили, сплетаясь в знакомые очертания: лица, фигуры, события. Изабель вдруг увидела их — сотни, тысячи проклятых душ, томящихся в вечной тьме, и все они — её жертвы. Те, кого она считала необходимыми потерями в своей великой игре.
— Видишь их? — Каин провёл рукой перед её лицом, и тени зашевелились жутче прежнего. — Они тоже хотели «большего». Они тоже верили, что их жертвы оправданы. Но посмотри, что с ними стало!
Ведьма ощутила ледяное прикосновение на своей щеке — как будто одна из теней дотронулась до неё, шепча проклятия. Изабель резко отпрянула, но тени следовали за ней, словно привязанные невидимыми нитями. Но они не могли, пока, прорвать сдерживающий их барьер.