По обеим сторонам входа в переулок стояли две старые ржавые статуи безлошадных рыцарей, окрашенные подо ржой в цвет вороного крыла. Статуи выглядели так, словно стерегли проход, но полностью его не закрывали его, оставив меньше метра свободного пространства для прохода.
Стоило Кате приблизиться к ним, как они поклонились ей и расступились, прижавшись спинами к стенкам домов. Забавное украшение.
Катя, пожав плечами, натянула капюшон и вошла в расширившийся грязный проход.
Там было до странности темно. Под ногами чавкала грязь. Сложно было представить, что это тоже магическая улица, уж больно непрезентабельной она казалась. От всей обстановки веяло чем-то враждебным, и Катя сунула обе руки в карманы: левая сжимала палочку, а правая обхватила рукоятку ТТ. Некоторые укутанные в подобные Катиной мантии фигуры со странным вниманием следили за маленькой девочкой, но подходить не решались.
Вдруг Катю окликнули сзади:
— Эй, мисс!
Она вопросительно развернулась, с некоторым облегчением увидев знакомого уже ей толстяка.
— Да?
— Вижу, вы последовали моему совету?
— Да. Только я не знаю, где искать «Борджин и Бёркс». Вот, иду, осматриваюсь…
— Чудно, чудно… Империо!
Теплая волна прокатилась по телу Кати — и схлынула.
— Хороша грязнокровочка. На ингредиенты тебя пускать, пожалуй, сильно жирно будет, а вот если… Иди за мной, — приказал он и развернулся.
От таких речей Катя, мягко говоря, охренела. Как и того, что на нее безо всякого повода, безо всяких провокаций попытались наложить заклятие Подвластия.
Она злорадно отметила, что мужчина развернулся к ней спиной, уверенный, что он полностью контролирует ситуацию и медленно вытащила из кармана палочку, наставляя ту на затылок со слипшимися от пота волосами.
— Ступефай! — рявкнула она.
На это схватка сразу закончилась. Толстый красный луч оглушающего заклинания, соединившись с затылком толстяка, попросту распылил голову. Грузное тело отлетело метра на три и безжизненно рухнуло на землю, разбрызгав грязь.
А Катя почувствовала себя как на войне, точно так же мобилизовались все ресурсы тела, точно также мышление стало трезвее и холоднее. Единственная странность по сравнению с войной — Катю слегка мутило от открывшегося зрелища, хотя видела она и оторванные головы, и конечности. Но, в общем, вполне терпимо.
Не теряя времени на дурацкие переживания и сопли, Катя выхватила из руки трупа волшебную палочку, странно потеплевшую и выпустившую с десяток искорок. В голове зашумело, навалилась слабость. Но Катя не могла так просто бросить честно заработанные трофеи. Она забрала кожаную торбу, выхватила нож и разрезала рубаху трупа. Тем нашелся кошелек. Обувь не поддалась ножу, а в брюках не было ничего, кроме куска пергамента. Не то чтобы Катя тщательно искала, на все ушло около полуминуты, по истечению которой пришлось едва ли не вприпрыжку мчаться к Косой Аллее. Катя видела, как порскнули в подворотни темные фигуры, стоило ей выкрикнуть заклинание. Вот-вот они могли позвать авроров.
На выходе из Лютного она спохватилась и стянула с себя мантию, которую умудрилась выпачкать в крови, и сунула ту в торбу. Через мгновение она вылетела на Косую Аллею, тяжело дыша и надеясь, что ее еще не поджидает отряд авроров.
Волшебники и ведьмы не увидели ничего особенно странного — из Лютного с перекошенным лицом выбежала девчонка в маггловской одежде, будто за ней гналась нунда. Ну что ж, повезло дурочке, мудро покивали бы многие.
А Катя заставила себя успокоиться и нарочито неспешно пошла к «Дырявому котлу».
Мантию она отстирала от крови в понедельник. Кроме нее, у нее было еще несколько приобретений: восемьдесят пять галеонов, шесть сиклей и три кната, волшебная палочка, книги по Чарам, по ЗоТИ, и книга по кровавым ритуалам.
О своем приключении она не рассказала никому. Родители пришли бы в ужас. А ее пионеры — они были еще детьми. И войны они тоже не видели. Чего доброго, им понравилось бы, и они сами захотели бы пережить подобное. Ну их. Вот Катя точно как-нибудь без такого обойдется. Так что пионерам она рассказала отредактированную версию: палочку с торбой она нашла на улице. Кто-то выбросил. Про деньги она не сказала ничего. Деньги — они и есть деньги. Все галеоны одинаковые. Не все ли равно ее товарищам, если пользоваться ими они не смогут?