— Казань, — меня вдруг догнало ощущение лютого дежа вю. — Только не город, а сервитут. Улица Академика Губкина…
— Стопэ, — потребовал собеседник. — Главное, что ты сейчас сказал — сервитут. Скажи теперь, что у нас такое означает это самое слово?
— Эээ… — замялся я.
— И это — лучший студент курса по части права! — урук расстроился еще сильнее. — Хорошо, а вот хтонь? Что такое хтонь?
— Очевидно, — начал я, — это слово имеет отношение к чудовищам древности, ныне истребленным…
— Вот два раза щас, ныне… — сардонически ухмыльнулся урук. — Дохера их ныне, да еще немножечко. Внутри одной Казани штук пять разного калибра, и по периметру полсотни… Уникальное здесь место, понимать надо! Да и без чудовищ если, Казань — страна чудес. Зашел в подъезд и там исчез… Знай, ходи, не оглядывайся!
— В смысле, наоборот, оглядывайся? — решил уточнить я. — Чтобы все замечать?
— В смысле, без наоборота! — орк казался теперь раздосадованным тем, что приходится объяснять простейшие вещи взрослому, вроде, мужику в моем носатом лице. — Некоторых вещей лучше не замечать, совсем! А так — оглянешься, а то и вернешься чуть назад, а там — уже другое место!
— Совсем ты меня запутал, — пожаловался я собеседнику. — Я не то, чтобы ничего не понимаю, но… Да, не понимаю!
— Я зато, — оппонировал орк. — Понимаю, что тебя такого нельзя на улицу выпускать… Без охраны! Как жить собираешься дальше? Жить — как?
Мне нечего было ответить на это разумное замечание, я и не стал.
Помолчали.
— Должен же быть выход, — наконец, решился я, вспомнив, что нахожусь внутри игры — значит, проникновенный наш диалог был ничем иным, как выдачей особого задания — по вживанию, так сказать, в мир неяви.
— Слышал такое выражение: знание — сила? — ответил мне вопросом мой морочный друг.
— Слышал, и даже помню, — порадовал я нас обоих.
— А раз слышал… Берись-ка ты, мой друг, за конспекты, и садись-ка ты их читать! Начни, вон, хотя бы с правоведения… Даром, что ли, Танечка для тебя их переписывала набело, дура влюбленная! Сам-то ты, как настоящий будущий врач, курица лапой — уже комплимент…
— Танечка? — внутри что-то шевельнулось, и я даже испугался тому, насколько мощно это произошло. — Помню Танечку! Она, кажется, человечка. Мелкая такая, мне по грудь, рыжая…
— Ну, не рыжая, скорее, темно-русая, и человечка наполовину, поскольку на другую — гнома, но да, она! Так что сиди, читай, вспоминай, закрепляй… Буквы-то помнишь? — орк засмеялся своей немудреной шутке.
Я остался читать конспекты — со все большей сноровкой проламываясь сквозь несуразную латиницу, Зая Зая вновь ушел на кухню — греметь посудой, зажигать газ и делать другие интересные и своевременные вещи.
Уже раскрыв конспект, я вдруг понял, что никакой Танечки не может быть в природе — народ хнум не дает потомства с хомо сапиенс сапиенс!
Стало быть, упомянутая девушка — тоже сюжетный персонаж…
Глава 4
Когда-то давно и я брался играть на счетнике.
Правда, числовые аппараты в те времена были простыми до примитивности, картинку выдавали плоскую и даже персонажем игры получалось управлять не силой мысли, как теперь, но возложив руки на разные манипуляторы.
Игра, как сейчас помню, называлась немного с претензией: то ли колдарь, то ли волшбун… Имею оправдание: все мастера той примитивной неяви обитали тогда в городе Катовице — это Польша, двадцать вторая республика Советского Союза, и говорили, соответственно, тоже по польски. Может быть, эти странные названия что-то и означают на языке творцов.
Неважно, сейчас о другом.
В игре той следовало иногда медитировать — понарошку, вводя в особое состояние персонажа. Тот, таким образом, развивался — можно было вложить некие баллы в улучшение характеристик героя… Сегодня это звучит как бред, устаревший бред, правда ведь? Но, тем не менее…
Я нашел удобное место: собственную кровать, довольно ровную и жесткую.
Я заплел ноги в нечто вроде позы лотоса, научно никак не обоснованной, но нежно любимой мистификаторами и деятелями восточных религий.
Я обратил лик к горним высям, прикрыл глаза и попытался провалиться в Вечное Нигде, заранее уже готовясь к чему-то неприятному: в диапазоне от «ничего не получилось» до «выбросило из неяви в обычный мир».
Сначала не случилось ничего плохого.
Сидел себе такой, думал о вечном и чем получится, потихоньку оглядывался вокруг ментальным взором — тем, который некоторые полагают привязанным к третьему глазу.