— Работать напрямую с духами и мирами — верхним и нижним — придумали совершенно не темные народы, — поведал Гил. — Так вышло, что я не помню, как меня звали и чем я был занят при жизни, но вот духовы техники… С одним условием! — будто осадил эльф радостного меня. — Канон Поющих Ветвей!
Я кивнул: деваться было некуда.
— Тогда внимай, сын иного мира, — сгустился, переходя на квэнья, призрак. — В руки возьми предостойную ветвь…
— Я, — поделился со мной Колобок, — представлял себе шаманский посох несколько иначе…
Мне почти нечего было возразить: сам оказался в шоке от того, что получилось!
Посох получился идеально, прямо фантастически прямым и очень ровным. Случись рядом совсем отбитый перфекционист, да затей тот мерить кривизну… Плакал бы от счастья и облегчения!
Вдоль всей поверхности древка вились цветы, ветви, листья, даже, кажется, лианы — при этом, выглядели они совершенно плоскими, ну, рисунок рисунком, если же прикоснуться рукой — будто и правда ветвь, на которой что-то растет.
Череп… Был и череп! Мы с Гилом… Точнее, я сам, но под мудрым руководством дохлого эльфа, даже выкрасил бывшую голову, только не карминно-красным, как собирался в самом начале, но в тон посоху. Украшение получилось светло-сине-зеленым, с золотистыми и серебристыми прожилками в нужных, подсказанных духом, местах.
Что? А, глаза… Да, глаза светились. При этом, китча не вышло: вместо того получилась, натурально, картинка из учебника истории за седьмой класс. Та самая, которая «Тургон насыпает над отцом высокий курган», вернее даже, не вся. Помните посох Финголфиныча, воткнутый в землю совсем рядом с курганом? Ну вот. Прямая палка, череп в обрамлении голых ветвей, глаза — светятся, уж не знаю, каким светом, картинка-то совсем не цветная… У нас получился насыщенно-синий.
— Ну да, — вдруг догадался Пакман. — Череп-то эльфийский… Почему, кстати?
— Предок, — односложно ответил я.
Говоря по правде, постоянные восторги всех окружающих — от белого черного урука, первым увидевшего новое изделие, до капитана егерей, как бы случайно встреченного на улице сервитута, мне успели слегка надоесть.
Ну да, вещь получилась солидная, красивая, рабочая — даром, что тонкая и изящная, как все эльфийское. Но сам-то я… Душа просила собственной песни, и той я наступил прямо на горло.
— Предок… — шеф чуть ли не присвистнул. — А так бывает?
— Только кругами сила валар бродит по замыслу Эру, — ответил я неопределенно. — Вам ли не знать, как обманчива может быть внешность иная?
Знаете, я так и не начал смотреть телек — ни вечерние новости, ни что-то еще. Мне казалось, отчего-то, что из мутной линзы кинескопа меня прямо-таки зомбируют — внушая какие-то установки, отношение к происходящему…
Между тем, зомбировать меня нельзя, я сам некромант. Вернее, может, и можно, но все равно не получится — однако, рисковать я, отчего-то, не решился.
Все равно обо всем интересном расскажет наутро мой круглый шеф.
Смотрел бы — знал бы заранее, хотя и так получилось вполне себе.
В общем, этой ночью нам опять привезли некомплектного жмура, и снова опричники.
Узнал о вновь поступившем, однако, давешнего забега повторять не стал: из всех местных эльфов я успел свести знакомство только с Лже-Гил-Гэладом, того же такие мелочи, как наличие тела, не интересовали уже дольше двух тысяч лет.
Да, очередной жертвой неизвестных культистов (или сектантов, един бес) стал именно эльф.
— Вставай о-бок, — потребовал Колобок.
Я повиновался — совершенно молча. До этого дня мне не доводилось видеть патологоанатома высшей квалификационной категории одетым — в смысле, во все то же самое, что и я сам. Проскакивали даже мыслишки нехорошие — «а брал ли завлаб хоть раз в руки скальпель?».
Оказалось, что брал, и еще как!
Ни круглая полнота, ни кажущаяся неловкость, ни короткие пальцы… Завлабу не мешало ничего!
Как он резал, рассекал и иногда колол! Как песню пел, как в бой шел! Скальпели разных номенклатур и другие полезные инструменты так и мелькали в его толстых кистях, затянутых сейчас в зачарованные перчатки. Я, честно говоря, еле успевал те инструменты подавать!
Так и забудешь вовсе, что твоему личному опыту патоанатомии двести лет без малого в смысле практики, и в два раза больше — в теории! Сами ведь понимаете, сначала прозекторское дело, после — нормальная хирургия… Все они зародились в некромантских подвалах, первыми же скальпелями и вовсе служили зачарованные атеймы…