— Это хорошо, Йотунин, что ты — такой наблюдательный молодой тролль, — ответил инспектор. Однако, есть дела… Не про твой уровень. История эта нам хорошо знакома и даже понятна, что же до тебя… Сохраняй спокойствие, продолжай наблюдение. Мы с тобой свяжемся.
— Как скажете, господин инспектор, — я сделал вид совсем успокоенный. — Я тогда пойду?
— Конечно, Ваня, — согласился опричник. — Пойдешь. Только сначала…
На стол лег лист бумаги, следом — перо-самописка, наподобие авторучки.
— Сам понимаешь, бюрократия. На-ка вот, прочитай и подпиши.
Я вчитался — сразу же переводя убоищное латинское написание на нормальную советскую кириллицу — по крайней мере, у себя внутри головы.
«Я, долгий прочерк — видимо, нужно вписать имя и фамилию, — добровольно и без принуждения, выражаю желание сотрудничать…»
Так и день закончился, то есть не весь, а только рабочий.
Домой с работы — почти каждый день, кроме тех, когда не получается — я хожу пешком. Здание морга покидаю через парадный вход, он же выход. Нравится, да и идти так немногим, но ближе.
Поворачиваю направо, топаю по Сибирскому Тракту — наверх, то есть, в сторону центра сервитута, прохожу так несколько кварталов.
Потом — налево, на Примацкую улицу, она же — в устах местных жителей — Первонахская. Улица приметная: по левую, если идти с работы, руку — стихийный базар, на котором торгуют всем подряд, от несвежей еды до севших электрических батарей, по правую — пара обшарпанных жилых домов, до пяти этажей в высоту каждый, да еще — Центр Занятости Молодежи, занимающий, вместе с огороженной территорией, почти целый квартал.
Про Цэ-Зэ-Эм, явление, в условиях апокалиптического царизма, нетипичное, стоит рассказать отдельно.
Это четырехэтажное в высоту и очень солидное по площади здание, гранитно-красного цвета — мне даже иногда кажется, что и Центр, и крематорий, строили одни и те же лю… Разумные. Только немного в разное время.
Местные называют Центр Занятости не иначе, как «Второй Первонахский Рынок», намекая на то, что торгуют на приличной территории, попросту, рабами.
Не знаю, я бы не сказал, что это прямо рабство.
Долгосрочные контракты, слегка кабальные, рабочий день длинный, зато зарплата маленькая, прочие условия, плюс — я читал один такой, причем, еще полностью будучи Ваней, и как-то о том вспомнил — крайне сложно, как это говорят мои уличные товарищи, «соскочить»…
Хотя — кого я обманываю! Рабство и есть. Одна разница, что не пожизненное и почти добровольное.
Еще здесь же, у ворот Центра, трутся поденные рабочие — прямо отсюда их и увозят, кого — на работу, иных — прямо на тот свет, как уж повезет с заказчиком.
Постоянно трутся, с раннего утра до самого позднего вечера: многие — не в ожидании честной работы, но, скажем, альтернативного заработка…
Эту компашку я приметил давно.
Парни в нее входили разные — от мрачных, неразговорчивых, крепышей до вихлястых доходяг — последние были еще и постоянно подшофе.
Ребята эти не обращала на меня особого внимания — разве что, провожали долгими нехорошими взглядами, сразу же теряя видимый интерес, стоило мне окончательно пройти мимо.
Все когда-нибудь случается впервые.
— Стоять, пассажир, таможенный контроль! — изобретательно пошутил самый тощий и вихлястый из компашки, человеческого вида шнырь, загораживая мне дорогу. — Есть чо?
— Тебе и того, что есть, хватит, — решил я разойтись на словах. — С утра выпил, день свободен?
— Опа, — удивился застрельщик. — Да мы борзые? Слышь, пацан, ты с какого раёна будешь? Лазиешь?
— Не при делах, — ответил я с достоинством. — Со среднего Губкина я.
— Кого знаешь по Губе? — настаивал шнырь.
— Сам-то ты кто по жизни? — я перешел в контрнаступление. Ситуация закручивалась неприятнейшим образом, и стоило слегка обострить — может, разойдемся с этим, остальные не полезут…
Ну-ну. Надежды юношей питают. Или Ломоносов так говорил про науки?
Помните, я упомянул о мрачных крепышах? Так вот, сразу двое из четверых выдвинулись вперед.
— Сам-то ты, — начал один из них, — Кто?
— Слышь, — не дал мне ответить второй. — Живешь у нас на раёне, в общак не заносишь, пацанов не уважаешь… Решено тебя поучить, чтоб жизнь понял!
— А, и учителя, конечно, передо мной? — я уже понял, что драки не избежать, а раз так… Меня всегда учили: дай противнику выступить первым! — Прямо целый педсовет!