— Педшто? — первый собеседник зацепился куцым разумением за знакомый корень. — Пацаны, нас, походу, на петушню определили… Верно сказано, наглый, борзый, да говорят, еще и на лавэ…
— Пацаны, мокасы — мне, — потребовал шнырь-закоперщик. — Козырные шузы!
— Решим, — согласился второй крепыш. В руке его, будто из воздуха, возник блестящий балисонг, и принялся, будто сам по себе вертеться — туда, сюда — отвлекая мое внимание. Решалы, блин…
Когда-то очень давно — еще когда Грузинская Советская Социалистическая Республика называлась не иначе, как Тифлисской Губернией канувшей в Лету Империи, меня, молодого да раннего, учили драться.
Было мне это почти ни к чему — с моими-то оригинальными габаритами да физической силой… Однако, учил человек умный, опытный, знания были признаны полезными, и кое-что из той теории я извлек и практического тоже.
В числе прочего — «если на свет появилось белое оружие, считаем драку боем и валим наглушняк».
Канон Поющих Ветвей мне знаком… Наизусть. Похвастаюсь: я, по мнению моего эльфийского наставника из прошлого мира, дошел в том до степени Владетеля, Раскрывшего Бутон. По нашему, по-простому, это будет примерно черный пояс, шестой дан, ну или заслуженный мастер спорта, если еще и по-советски. Могу прибавить: таков дошедший я оказался единственный — если учитывать только тех, в ком совсем не текло эльфийской крови.
Тогда, с дальнобойщиками, я дрался даже не вполсилы — может, в шестую часть, может, в пятую — если так вообще можно сказать, но то и драка-то была шутейная, с массой ограничений и чтобы никого случайно не убить.
Теперь было дело другое: я был один против многих, в своем праве и вооружен. Эльфийский посох, построенный строго по канону, даже украшенный черепом — оружие куда более опасное, чем меч, топор, булава или копье… Если в умелых руках. Мои, как раз, оказались умелыми.
Я стряхнул долой чехол, прикрывавший череп.
— О, палка! — непонятно чему обрадовался гопник, уже доставший из сумки опасного вида кистень. — Ща мы тебе ее засу… — договорить супостату я не дал.
Прием самый простой, ожидаемый, удобный — «Шаг древня».
Опорная нога — вперед на половину ширины плеч, тычок подтоком в ближнее колено.
Владелец кистеня хрустнул псевдоподией, заорал громко… Такой удар — это больно, да и ходить ему теперь с костылем или на железной ноге.
Давешний балисонг делает оборот, и, сжатый относительно умелой рукой, движется острием ко мне. Очень медленно…
«Тихий посвист». Посох — вернуть из выпада. Древко, негромко свистнув, врубается с короткого замаха в вооруженную руку.
Все, этот тоже не противник.
Тут я занервничал — это тело не очень пригодно для исполнения канона. Пришлось уйти от двух ударов, да немного подышать. «Он наблюдает за шмелем». Успокоился.
Ко мне подступили сразу четверо: грамотно, с разных сторон, повадками выдавая умение драться в группе. Трое — с ножами, четвертый — вооружен ружьем об игольчатом штыке. Значит, первым…
«Глухарь токует». Шаг ровно в центр построения, припасть на опорную ногу, уклониться туловищем влево, махнуть посохом — для равновесия и хорошего удара — в обратную сторону. Есть контакт с мягким! Закрыть глаза, теперь — на слух и другие чувства. Подцепить обрамлением черепа ногу того, что справа от мягкого, дернуть на себя, тем же ходом сунуть подток в лицо тому, кто напротив.
Попасть в лицо не надо, надо отпугнуть, заставить отшатнуться…
Тот, кого подцепили, падает: я точно знаю, что заваливается он на мягкого-с-ружьем.
Левую руку долой с древка, упереть подток в землю — асфальт. Заблокировать удар топора, свободную левую руку, сжав щепотью, сунуть в кадык тому, кто отшатнулся и успел вернуться.
Открыть глаза, довернуть левую руку, услышать хруст. Взмахнуть обеими руками, будто крыльями, послать уже мертвого, но не понимающего этого, противника — в последнего из четверых. Тот будет сбит с ног, и прямо сразу…
Выстрел. Сноп картечи сносит троих гопников — это окончательно упал тот, который с ружьем.
Два шага влево, приставным, по кругу. «Падает лист» — и, вместе с листом, череп-навершие опускается точно в темя еще одному — перестал уже считать.
Тот опадает… Лист же.
Выстрел. Еще один. И еще. Целая — кажется, это называется «очередь»?
Какая сволочь не дала мне исполнить канон?
Рефлекторно подался в сторону — главное, не прижаться к забору. Тот несерьезный, сварен из тонких железных прутьев, поставленных вертикально — сломать — ерунда делов. Движение, однако же, ограничит.
Тут стреляют, от пуль я уворачиваться не умею…