— Пананин! — старшина смотрел на новичка и с трудом старался не сорваться. — Если вы стерли ноги, то это не повод отдыхать. Почему не бриты? Побриться и марш помогать повару кухню чистить.
Мишка неуклюже вскинул руку к пилотке, сильно ударившись о болтающуюся на ремне каску.
— Эко, как несуразно, — пробормотал старшина, мазнув взглядом по животу подчиненного. — Что стоим? Выполнять!
Мишка сорвался с места.
— Стой! Винтовку кому оставил? Почему босиком? Тебе же тапки выдали. И кухня в другой стороне.
Мишка растерянно улыбался и глядел в глаза старшине.
— Выполнять, — буркнул командир и махнул рукой в сторону нового подчиненного.
Повар, красноармеец Терехин Иван Николаевич, был достаточно крупным мужчиной. Среднего роста с широкими плечами. В его руках обычный топор казался игрушкой, а половник — столовой ложкой. Он терпеливо и неторопливо рассказывал и показывал Мишке, что необходимо и как делать. Иногда, поглядывая на собеседника, он повторял сказанное. Голоса не повышал. Он был старше лет на десять или пятнадцать, но казался умудренным опытом, пожившим, и много повидавшим. Мишка как-то сразу проникся к нему. Слушал, открыв рот. Присказки и прибаутки всегда были по делу.
— Ты вот, до войны, чем занимался?
— На компе играл…. На печатной машинке тексты набирал.
— То-то, гляжу у тебя руки рыхлые, мягкие, что перина. Не рабочие руки. Да, не рабочие. Но это поправимо, Мишаня. Не унывай. Война она не вечна. Живы будем, не помрем. Не то делаешь. Смотри. Во, видал? Три сильнее, дыру не протрешь.
Мишка ударился головой о крышку походной кухни и чуть не свалился под колеса.
Иван Николаевич бережно подхватил Пананина и поставил на ноги.
— Терпи, голова, в кости скована. Не получается, не беда. Научишься. За один раз дерева не срубишь. Теперь ты мой второй номер. Понял?
— Это как? — опешил Мишка.
— Каком кверху через подмышку.
— Я готовить не умею!
— Тебе и не надо. Второй номер, это как подносчик снарядов. В нашем случае дрова принести, наколоть, растопить, воды доставить, за лошадьми приглядеть. И остальное, что потребуется.
— Принеси-подай?
— Не всем казакам атаманами быть. Оттерпимся — и мы люди будем. Война, она такая штука. Ноне жив, а завтра землицей укрыли. Ты окромя своей машинки, что еще делать можешь?
— Много чего могу! — в сердцах выпалил Мишка и осекся. — Много чего.
Уже тише прошептал он, понимая, что слова вышли пустыми, обманными. А врать Ивану Николаевичу не хотелось.
— Сказывай тому, а я в тереме живу, — расхохотался повар. — Ладнось, трошки повоюем вместе, научишься и кашу варить. У тебя для повара уже все есть.
Он опять рассмеялся, хлопнув Мишку по выпирающему животу.
— Работай, работай. Я пойду к старшине, узнаю, кормить две роты будем или только свою. Почистишь, сполоснешь и дровишек заготовь. Вон, в том леске, много сухостоя. Топор на передке кухни, ножовка в телеге. Найдешь. Приступай.
«Приступай. Нашли негра. Я вам не гастарбайтер. Командуют все, кто не попадя. И вообще, как они могут командовать, если они все уже давно умерли? Ходячие мертвецы. Настоящие зомби, только на людей похожи. Иван Николаевич, конечно, классный мужик, жаль ток, что тоже зомби. Американские фильмы самые правдивые получаются. Только зомби они изображают неправильно. Зомби такие же люди, но умершие давно. Странно, что питаются они как нормальные человеки и не рвут живую плоть. Хотя, они, конечно, мертвяки, но не зомби. Опять что-то не складывается. А если по-другому. Я из будущего попал в прошлое, значит…. Для них это настоящее, а я тут зомби…. Тьфу ты, доболтался. Для меня прошлое, а для них настоящее. И потому их могут убить и они никогда больше не воскреснут. И меня могут убить…. И меня убить? Меня нельзя, я из будущего. Я ведь еще не родился. Я никому зла не сделал. Я вообще столько врагов на своем танке в игре убил, что всем этим вокруг и не снилось. Они и не подозревают, что среди них есть настоящий герой, который еще себя покажет. Мой настоящий подвиг впереди!»
— Ну-ну, герой. Подвиг твой может и впереди, а дрова надо срочно.
Мишка покраснел. Забывшись, он последние фразы, наверное, сказал вслух.
— Я мигом, Иван Николаевич, я … одна нога здесь, и…
— Вторая тоже уже должна быть здесь, — ухмыльнулся повар. — Доведется еще и нам свою песенку спеть.
Топор отскочил от ствола засохшего дерева и пролетел над головой Мишки, сбив пилотку. Мгновенно прошиб холодный пот. Поморгав глазами, дровосек отыскал улетевший топор, и уже двумя руками удерживая топорище, нанес очередной удар по стволу. Вот только он сделал вперед шаг и на что-то наступил. Тело подалось вперед, удар пришелся в пустоту. Лоб и ствол встретились. Крик, вырвавшийся из груди Мишки, поднял по тревоге всю хозчасть.