Мы по выходе из леса
Поднимали автоматы,
Как всемирного конгресса
Делегатские мандаты.
Вновь сойтись бы,
Спеть бы хором
Песню партизан полесских...
Продолжается наш форум,
Мир и дружба на повестке.
РАССКАЗ ЛЕТЧИКА
Как летчик, я поклонник скоростей!
Люблю по небу пулей просвистеть.
Медлительной езды не выношу,
Но странный случай в памяти ношу
И говорю: достойны похвалы
Ленивые полтавские волы.
Я в первой схватке был зениткой сбит.
Пожалуй, «ястребок» не долетит,
Хотя до фронта километров пять,
А там аэродром — рукой подать.
Я сбил огонь, бежавший по крылу,
Но сесть пришлось во вражеском тылу.
Я сел в долине между двух дубрав
И вывалился, куртку разодрав.
Взвожу на всякий случай пистолет,
Но никого вокруг как будто пет.
Зенитки где-то хлопают левей,
А здесь поет и свищет соловей.
И я решаю: самолет сожгу,
Чтоб только не достался он врагу...
А совесть возражает: пожалей
Честь летчика и миллион рублей.
Нет! Вот сейчас услышу лай собак —
Затворы в речку, спичку в бензобак.
Саднит плечо, на лбу холодный пот.
А соловей поет, поет, поет.
Вдруг слышу скучный мирный скрип колес:
Лесной дорогой выезжает воз.
Фронт и волы! Представьте вы себе!
Их дядька понукает — цоб-цобе.
— Где немцы? — спрашиваю у дядька,
А он: — Мы их не бачили пока.
Тебе, наверное, видней с небес,
Куда в пределы наши враг залез.
— Далеко ль едешь?
— Сам не видишь? В гай...
— Волов из колымаги выпрягай!
Волы потянут самолет домой! —
А дядька причитает: — Бог ты мой! —
Мой «ястребок» поехал, как арба.
Плывут четыре рога, два горба.
Гей! Цоб-цобе! Под носом у врага
Медлительно качаются рога.
В такой упряжке бедный «ястребок»
Условный фронт, хромая, пересек.
История закончилась добром —
Вернулся я на свой аэродром.
Всего хлебнул я в летчицкой судьбе.
Но надо ж вот такое. Цоб-цобе...
РАССКАЗ ИНЖЕНЕРА
В Детройте приставили мне переводчика,
Хотя понимаю и сам по-английски.
Умильно хвалил он кубанскую водочку,
Ругаясь, из фляги потягивал виски,
И все вспоминал ставропольские ерики,
И вдруг замолкал, озираясь сурово.
О том, как он стал гражданином Америки,
Его я не спрашивал, честное слово.
Зачем ворошить эти залежи душные?
В расспросах и смысла теперь уже нету.
Дай бог, если только одно малодушие
Его занесло на иную планету.
Полнейший порядок у этого мистера —
Предел благоденствия — домик с бассейном.
Чего я киплю, конструируя мысленно,
Какою неправдой обрел он спасенье?
Меня раздражает его мельтешение,
Но знаю, что слушаться нервов не нужно.
Мы оба при галстуках. Вот приглашение —
Нас просят пожаловать в Общество дружбы.
Как я говорил, переводчик не нужен мне,
Я сам кое-как управляюсь с беседой.
И мой прикрепленный остался за ужином
В радушном кругу седовласых соседей.
И слышу — к нему обращаются с тостами:
«За вашу страну! За московские звезды!
Так счастливы видеть советского гостя мы».
Он должен в свой адрес принять эти тосты.
Здесь, в Обществе дружбы, не знают,
Что продана
Была по дешевке душа его дважды.
Пусть сам разбирается, где его родина,
Пусть глотка его пересохнет от жажды.
Лицо переводчика — красными пятнами.
Он дорого дал бы, чтоб я не заметил.
История грустная, в общем понятная
В разорванном мире, в двадцатом столетье.
РАССКАЗ ПАРТИЗАНКИ
В непокорной стороне лесной,
В чащах между Гомелем и Речицей,
Партизанской я была связной —
Зря потом писали, что разведчицей.
Сами знаете, в шестнадцать лет
В жизни все легко — какие тяготы?
Чтоб карателям запутать след,
Делай вид, что собираешь ягоды.