— Не знаю, Виталька он, Сандалька или еще кто. А фамилия не то Дементьев, не то Демидов… В общем, как-то в этом роде.
— Как-то вроде, — сказала Ирина без улыбки. — В огороде. Демьянов он. Виталий Григорьевич.
— С чем его и поздравляю. Так что о нем скажешь?
— Да козел, — с сердцем ляпнула Ирка, что я вмиг перевел так: не поддался на мои чары. Я и так, и сяк околдовывала, а он как чурбан бесчувственный… Ясное дело, козлище, что еще сказать.
— А если точнее?
— А что точнее? Сидит сиднем дома. С работы домой и торчит там, как сыч. Чем занят, пес его знает.
— Научными трудами, как ты говоришь.
— Может быть. А может, на диване лежит, карманный бильярд гоняет. А мне все это пофиг!
Я усмехнулся:
— Ладно, спасибо за информацию.
— На здоровье. А тебе все это зачем?
— Ну как же. Все мы коллеги, любопытно знать. А ты, я знаю, ходячая энциклопедия нашей жизни. К кому, как не к тебе за сведениями…
Не уверен, что Ирка осилила все мной сказанное, но в целом ей понравилось. Она разулыбалась, вознамерилась еще поболтать, но тут я решительно закруглил беседу, понесся на работу. И не опоздал.
Размышления вовсе не мешали мне работать в лаборатории. И по пути домой, и за ужином с Володькой — мы пили чай, перекидывались второстепенными фразами — я продолжал соображать. Пока помалкивая. И даже Вована не посвящая в свои расклады. Раскидывал же я мозгами примерно так.
Значит, установкой прослушки занимались несколько человек. Группа. Это серьезно. Кто бы это могли быть?.. Спецслужбы. Наши или… не наши. И то и другое достоверно.
Та-ак… Ну, если наши, то наверняка они бы поставили промышленного, заводского «жучка», а не это рукоделие. Вряд ли уж они бы стали мастырить самопал. Значит?
Хм! Если это чудо техники слепили местные умельцы из подручного материала, то это может говорить и о том, что они продались иностранной разведке, и о том, что кто-то здесь пытается создать свою секретную организацию. Приоритетная версия — доморощенная агентура зарубежной разведки…
Мысля таким образом, я успевал болтать с Володькой, попутно заметив его задумчивость. Я его знаю уже как облупленного, и по разным оттенкам настроения легко угадываю, так сказать, техническое состояние дружка. В данном случае младшего научного сотрудника Мечникова глодала задумка из разряда «и хочется, и колется, и мама не велит». Я его не подгонял — сам расколется.
Так и случилось. Вовка глотнул чаю, вытер губы ладонью и как-то нерешительно сказал:
— Слушай, Макс…
— Слушаю, — сказал я нейтрально, давая понять: подсказывать ничего не буду, все излагай сам.
— Тут одна история нарисовалась…
— Рисуй, — я чуть улыбнулся.
В принципе мне уже все было ясно. Вован, спору нет, парень неплохой, даже хороший. Но есть у него один бзик — срубить как можно больше бабла. И это не жадность, как можно подумать на первый взгляд. Нет. Тут психологический ребус поинтереснее.
Мне кажется, что заработанными деньгами Володя измеряет социальный рейтинг как таковой. В четком числовом исчислении. Нам в «Сызрани-7» платили, конечно, прилично по сравнению с обычными учреждениями. Наш брат МНС с учетом всяких надбавок, премий, сверхурочных — выгонял до двухсот рублей. Это хорошая зарплата, повыше средней по стране. Но Вовке этого было мало. Повторюсь: он вовсе не скупердяй, не Плюшкин. И взаймы давал, и на общие развлечения — легко. Над деньгами не трясся. Заработок у него был сродни спортивному азарту. Самоуважения, если угодно. Срубить в месяц меньше ста восьмидесяти — значило потерять лицо перед самим собой.
Малость помявшись, помямлив, друган мой наконец-то разродился идеей:
— Как тебе сказать… Короче, там, за забором, познакомился я с одним…
В нашей «семерке» весь внешний мир частенько в разговорах называли «за забором, за оградой, за периметром…» — в этом было некое простительное корпоративное пижонство, вроде того, что у офицеров гвардейских полков.
Далее, однако, Володька затуманил речь: с одним, да с одним… Мне это дело надоело, я сказал:
— Вольдемар, ты кончай тень на плетень наводить. Говори ясно!
— Ну, по правде говоря, я его и сам толком не знаю. Тут ведь дело такое, что чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Одним словом: он готов взять конденсаторы и резисторы, чуть ли по пятерке за штуку. Ну, по четыре пятьдесят.
Детали, применяемые в электросхемах нашего оборудования, были высшего качества и «за периметром» ценились очень высоко — и спецами и «перекупами». Не знаю, кто был тот персонаж, с которым замутил Володька, но в любом случае он не прогадал бы.
Я, услыхав данный бизнес-схематоз, уставился на Вовку очень холодно. Он заерзал на табуретке.