Так! Не будем чересчур мудрить. Иначе никогда не вылезем из бесплодного перебора вариантов. Принимаем позицию: «жук» установлен в нашем дымоходе неизвестными лицами.
И отсюда вопрос: зачем⁈
Я так заворочался, что Володька чуть не проснулся. Что-то пробормотал невнятное, перевернулся с боку на бок. И захрапел дальше.
Я притих, но думать, конечно, не перестал.
Итак: зачем? Подслушивать!
Это ясно, но это не ответ. Ответ: подслушивать не кого-то, а нас с Мечниковым. И дальше совсем не сложная логика: значит, эти некто заранее знали, что нас двоих переводят на работу крайней степени секретности. В коллайдер. И никакой случайности тут нет! И если жучка впихнула не служба режима, то стало быть…
То стало быть, в «Сызрани-7» завелся крот. А так как одному такую тему, конечно же, не потянуть, значит, ползучая плесень распространяется по нашему научному городку… Вернее, уже распространилась.
А из этого пункта вырастает вопрос главный: кто они?..
Ответа нет. Пока. Найти его! — вот она, задача. Вот тебе, товарищ ученый, самый что ни на есть житейский экзамен. Насколько ты умеешь системно мыслить. Решать любые задачи. Ищи!..
С этой мыслью я уснул, и снилось мне что-то неясное, но приятное. А проснувшись, первым делом подумал, что надо забежать в отдел кадров, донести вкладыш с оценками из вузовского диплома. Почему-то его там, в кадрах не оказалось. Володькин на месте, а моего нет. Маленький, но непорядок. Потребовали найти. Тот самый Трунов, Николай «Стаканыч», известный буквоед. Как он прошляпил мое приложение к диплому — Бог весть, но вот сейчас промах нужно было срочно закрыть.
Вчера вечером, порывшись в своих бумагах, я без труда сей документ нашел — и вот теперь надо было заскочить к кадровикам. И еще ряд бумаг собрал, так что пришлось их все сложить в плотную картонную папку.
— Вован, — второпях, обжигаясь горячим чаем, сказал я. — Выйдем пораньше, чтобы вкладыш этот забросить Стаканычу?.. А ровно в девять в приемной, тютелька в тютельку.
Володька одновременно и кивнул, и рукой отмахнулся, при этом жуя бутерброд.
— В девять у Котельникова, — согласился он. — А в кадры ты сам спеши. Я нормально хочу пройтись, без суеты. Воспринять утреннюю свежесть…
Ты смотри, какой эстет!
Но спорить я не стал:
— Ладно. Тогда я помчался!
— Валяй.
И Мечников подлил в свою чашку крепкой заварки. А я наскоро оделся и припустил вниз по лестнице.
Между вторым и первым этажами я совершенно инстинктивно бросил взгляд на наш почтовый ящик…
Стоп.
В смотровых дырочках ящика белела бумага.
Я почему-то подумал, что письмо хозяйке от Оленьки — ну, если так, но брать не буду, сама возьмет. Но взглянуть стоит.
Я открыл ящик, оттуда выпал конверт.
В графе «Кому» ровными печатными буквами было написано:
СКВОРЦОВУ МАКСИМУ.
И больше ничего.
Глава 6
Впрочем, сейчас не было у меня времени на размышления и даже на то, чтобы вскрыть конверт и прочитать, что там. Поэтому я просто вбросил конверт в папку и понесся в первый корпус
Кадровики уже меня ожидали. Вид и речь у них были одновременно напыщенные и виноватые — они и сознавали свой косяк, и пытались делать вид, что ничего не произошло. Мне на это было наплевать, я сунул им бумажку, придержал едва не выпавший конверт и распрощался. Без пяти девять влетел в приемную Котельникова.
Володька был уже здесь, секретарша сосредоточенно стучала на машинке.
— Успел?.. — усмехнулся он.
— Как видишь.
А еще через минуту в приемную резко шагнул чуть запыхавшийся Рыбин.
Вот настоящий завхоз! — весь в делах, всегда на бегу. И взгляд цепкий — исконного хозяйственника, не привыкшего упускать ничего, что попало в поле зрения. По принципу — хватай все, а потом разберемся.
— Ага… — это было первое, что произнес он. Затем как-то принужденно осклабился: — Доброе утро, молодые люди. Вы к Алексею Степанычу?
Дурацкий вопрос, если честно. К кому еще здесь мы можем быть? К Ленину ходоки?..
Такое провертелось у меня на языке, но я лишь вежливо ответил:
— Так точно.
— О, — завхоз разулыбался шире, — армейский ответ, четкий… Довелось послужить?
— Да откуда же! — встрял Вован. — Мы ведь сюда со студенческой скамьи. Не помните нас, Михаил Антонович? Мы еще у вас мебель на складе получали!
— Э, молодежь! Да разве всех вас упомнишь?.. Вас ведь сколько ко мне ходит? Сотни! А Рыбин один.