— Хотел, — сказал я. — Есть идея. Слушай, ты же Рыбина пародируешь прямо один в один!
Михаил Антонович Рыбин, завхоз Сызрани-7, был близким приятелем и порой собутыльником Кондратьева.
— Ну, Рыбин! Что там Рыбин! Я любого могу. Хочешь, тебя изображу?
— Потом. А Рыбина сейчас. Вот слушай…
И я изложил ему свою задумку.
— Толково, — оживился Сашка. — Сделаем!
— А если он перезвонить додумается? — возразил Володька. — Перепроверить!
— Это вряд ли, — возразил я. — Не переоценивайте его интеллект. И ошарашить так надо, чтобы мозги отшибло. А кроме того, Рыбин наверняка к соседу пошел в преферанс играть. Они там по субботам всегда пулю расписывают.
— Точно! — подтвердил Гоги. — Меня один раз пригласили. Ну, я их на пять червонцев и вынес! Больше нэ звали.
— Звоним! — решился Санька.
Сызрань-7 была снабжена маленькой, но автоматической телефонной станцией. Никаких коммутаторов, никаких телефонисток, набираешь четырехзначный номер — и пожалуйста. Прогресс!
— Семеныч? — произнес Фролов абсолютно голосом Рыбина. — Здорово, здорово… Как сам? Нормально, говоришь? Ну, не знаю, не знаю. Ты, говорят, двоих парней надул с оплатой? Они тебе поработали, а ты им кукиш? Эх, Семеныч, ну попал ты в историю! Слушай, только тебе, по-дружески. Один из них, Скворцов, он знаешь кто?.. Конь в пальто? Да нет, Семеныч, это ты теперь конь, только без пальто. Он самому Брежневу родственник, понял? То есть, не самому Брежневу, а жене его, Виктории Петровне, понял? Внук ее сестры. Откуда знаю? Да от Стаканыча. Шепнул по пьяному делу, потом просил-умолял, чтобы я никому ни слова. Ну я и никому, только тебе по дружбе…
«Стаканыч» — Николай Степанович Трунов, начальник отдела кадров, старый знакомый как Рыбина, так и Короедова. Старый КГБ-шник, естественно.
— Вот такой Гондурас, Семеныч. А вдруг парень обиделся? Смотри… Не знаю, но я бы на твоем месте как-то ситуацию поправил бы.
Насчет «Гондураса» — в самую точку. Завхоз прибегал к названию латиноамериканского государства в тех случаях, когда требовалось обозначить настолько экстремальную ситуацию, для которой в принципе трудно подобрать слово.
Кондратьев поверил и ужаснулся. Трубка отчаянно затарахтела. Фрэнк слушал, кивал, надменно ронял голосом Рыбина:
— Да вроде нет его дома сейчас. Тут этот доктор из отпуска приехал, как его… Ну, грузин-то… Да, Минашвили, точно! Все забываю фамилию. Так вот как будто у него они, приезд отмечают. Ага… Ну, смотри сам. Решай сам. Ладно, пока! Будь.
И положил трубку. Посмотрел на нас — и расхохотался:
— Ну, каково⁈
— Блеск! — искренне ответил я. — Не отличишь. Ну и что наш главснаб?
— В диком стрессе, — кратко резюмировал Сашка и передразнил: — Да ты что⁈ Да правда, что ли?.. Между прочим, Рыбин для него авторитет, это сыграло тоже. — Думаю, минут через десять будет здесь. С деньгами и извинениями. Ну а нам еще по чуть-чуть не помешает!
И тут же грянул дверной звонок. Мы изумленно переглянулись.
— Он что, на метле прилетел? — пробормотал Володька.
— Сейчас посмотрим, — Гоги пошел открывать. Мы услышали щелчок замка веселый голос:
— Не ждали? А мы приперлися! Незваный гость хуже Татаренко! — и жизнерадостный хохот.
— Надо же, — сказал Володька. — Вот нюх! Как будто у ищейки.
Это был еще один мой друг и коллега, из одной лаборатории с Сашкой — спец по электронному оборудованию Ярослав Татаренко, весельчак и жизнелюб, душа многих компаний.
— Ну, так и есть! — входя в комнату, вскричал он. — Яр, сказал я себе! Где могут быть твои друзья в субботний вечер? И неумолимая логика привела меня сюда… Ого, коньяк! Жорж, это привет из солнечной Грузии?
— Канэчно, дарагой. Присаживайся!
Электронщику очень нравилось слышать о себе: «Яр» или «Ярый», и он категорически не желал называться «Яриком»:
— Ярики в шортиках с помочами бегают! Пройденный этап!
А в целом он был парень толковый, позитивный, и в научном плане — светлая голова.
Присел он, выпили еще по одной, потрепались о делах насущных — и минут через десять входной звонок отчаянно затрещал.
Мы невольно рассмеялись. А Володька подколол меня:
— Ну, теперь тебя в зятьях быть! Семеныч такого туза не упустит.
— Поживем — увидим, — сказал я, слыша, как Георгий отпирает дверь.
— В-ва, Ипполит Семенович! — донеслось из коридора. — Какими судьбами⁈
— Да вот, в гости, — торопливо залопотал Кондратьев. — Хотел зайти! То есть…
Здесь он запнулся, а интерн безжалостно переспросил:
— То есть?
— То есть это… У тебя же в гостях эти, Мечников со Скворцовым?
— А ви откуда знаете? — с почти неуловимой иронией осведомился Минашвили.