Евгений Сабуров
Тоже мне новости
I
Хаос звуков
Хаос звуков
Надо понять,что лирика есть приключеньедуши, томящейся в оковахи вырвавшейся от жены,от той жены, что крошки хлебасо стола не вытирает, неподшивает вырванной подкладки,томится за столом твоих друзей.
Надо понять,в отсутствьи макияжа, в белесойограниченности тела, во всемудачливом и глупом постоянствесменять шило на мыло, порывистой,томительной работе над тобой,душа, надо понять, – одно лишьимя Правды.
Правда – жена души.
Кто с правдой спит, тот вправду спит.Не лирик.
«Отправимся, отправимся в дорогу…»
Отправимся, отправимся в дорогу,где правде места нет, где нипорывам, ни томленью места нет,где сладкое развернутое телообдуманного горестного мира,где ты, душа, способна быть в тревогеза каплю слез,где ты – душа,и с непривычки вянешь, вянешь.Всего так много!
Отправимся! Отправим в клубах дымасперва частицу по горам полазить.Потом, душа, найди свои одежды,оденься – и иди.В небесном море так много всякогои холодеет в облаках признаниев любви.
«Вот пересев в лодку-моторку пересекает…»
Вот пересев в лодку-моторку пересекаетпорт суперкарго угольщика,и наругавшись летит вверх тормашкаминад молом он же минут черезтридцать успеть взять водкуна всю команду.Велеречив проходит поэт с болонкой.Та слушает его и кушает гладь пространства,заключенную в доме без окон – в небе.О, помоги, помоги душе, сладкое телообдуманно-развернутого мира!
«Вчера я верил во вчера…»
Вчера я верил во вчера,вчера того вчера,когда ты приоткрыв глаза навстречукасалась грудью моей груди,как верил киржак-старообрядец в то, чтодо Петра весь вертоград цвел.
Сегодня я верю во вчера,когда схватила мою руку ты и вытянулавдоль своего бедра,как верит бедолага-деревенщик в колхозныйдуха взлет, и самый счастливый день,день мясорубки, вспоминает ветеран.
Я верю в счастливые первые дни.Я верю во вчера вчера вчера вчера,когда нас ещё не было.
«Ныряем с головой…»
Ныряем с головойв страну вчерашнего дня.Там нас любили гибкие раскидистые женщины,их ноги подогнутые и подтянутыевыше головы, когда они курили иболтали всякой всячины моря —горы вокруг чаши моря.
Ныряем с головой.Сыты по горло намив довольстве и негенас целовали наклоняясь холодные губыоблаков.
И приключенье шелестит,стуча в стекло окна цветами,и суперкарго натягивает штаны и смотритна часы, мотает головой, мол, опоздал —будут шерстить.
«Впрягаюсь в стол и резво, вытягивая шею…»
Впрягаюсь в стол и резво, вытягивая шею,несусь, несу себя, несу свойкавардак, свой малый милый хаос,тот из которого родится земля,черно-зеленые стволы с растресканнойоблупленной коройи зарождающиеся на самом кончике, насамом пальце ветки гибкие прутикии почки, пучки, шевелистики.
Вперяюсь глазами в носки сапогов,упираюсь носками сапогов в невесомуюнежность путешествия в заозерныйкрай, в сырость, в туман,грязь-бездорожье, воздух, разрезанныйсвистом обнаженных веток —весна.
«Нет, мне никто не равен…»
Нет, мне никто не равен.Сам себя несу, в горящей женщинене существуя жив живей живого.Ах, обряди избу резьбой,а хату аккуратно побели!Блистаю славой, сам собой украшен.
Котенок с бантиком визжа забралсяна стену, ему необходима рамка,как путешественнику карта,а лирик ищет не Клондайк, а приключений.В седое время дня, в досаду годаопутан женскими чулками-полозамиЛаокоон.
«Я не привык вымаливать подачки-поцелуи…»
Я не привык вымаливать подачки-поцелуи.Уходишь – уходи, не нужен – не нуди.Есть много всякого всего. Рискую —и вон. Торжественен разрыв пути.
Дорога – рот. Рот порван. И концытеперь уж двух дорог сочатся краснойглиной,а по бокам стоят резцыстолбцы электролиний.
Платон был прав. Рождают баш на башот бабы сопляков, поэмы от идеи.Рожающая жизнь – сплошной шантажпо извлечению того чего имеем.
~ 1 ~