ованием рода человеческого, потому что чем интенсивнее развиваются техника, технологии, чем больше ресурсов люди потребляют, тем больше они загрязняют окружающую среду. Иногда это загрязнение становится смертельно опасным для жизни. Существует понятие «уровень загрязнения», выше которого наступают болезнь и смерть; и чтобы определить этот уровень, используются специальные приборы. Если прибор показывает, что уровень загрязнения слишком высок, то людей эвакуируют. Грязь несовместима с человеческой жизнью, и доказывать здесь ничего не нужно — всё является с полной очевидностью. Тот же самый закон действует и в духовной жизни, однако здесь всё нужно доказывать. Грязь, которая присутствует в нашей душе, так же опасна для нашей жизни — и духовной, и физической. Но как же определить этот уровень загрязнения души? Каким прибором можно измерить, насколько опасна эта грязь, покрывающая нашу душу? Такой прибор существует. Его изобрели не люди — Сам Господь создал его и вложил в природу каждого человека, чтобы он использовал этот прибор, постоянно замеряя уровень загрязнения своей души. Этим прибором является совесть. Но как физические приборы, которыми измеряют уровень материального загрязнения, можно разрушить, так можно вывести из строя и этот внутренний прибор — голос совести. И мы знаем, что бывают люди, о которых говорят: «у них совести нет», то есть у них разрушено это внутреннее мерило чистоты и правды. От такого человека можно ожидать всё, что угодно, у него нет понятия добра и зла — всё смешано; и уж тем более такой человек не способен измерять уровень своей собственной грязи». Особое значение в ракурсе проблематики традиционных ценностей имеет формулировка вопроса о совести в политике. Утвердился на каком-то историческом этапе, как нечто само собой ра- 230 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения зумеющееся, взгляд о невозможности сочетания политики с моралью. Та ложь, которая используется сегодня в мировом политическом дискурсе, позволяет говорить, что у нынешних когорт политиков атрофирована совесть. Совесть оказывается атрофирована и у целых сообществ. Как в противном случае можно было бы оценить ситуацию, когда после признания, что для обоснования вторжения в Ирак использовался заведомый подлог — «пробирка Пауэлла», никто в США ни на уровне власти, ни на уровне общества не счёл нужным не то чтобы покаяться, а хотя бы просто возмутиться произошедшим. Совесть как ценностный ориентир прямо отвергалась идеологами фашистской Германии. Она маркировалась, как химера. Отрицание совести лидерами нацизма восходило к низвержению её в ницшеанстве. «У меня нет совести! Мою совесть зовут Адольф Гитлер!» — провозглашал Герман Геринг. Понимал ли он чудовищность своего высказывания? Фактически заявлялось, что внутренний мир человека, с которым и сопрягалась совесть, передаётся некой персоналии, становящейся его распорядителем. Ненависть нацистов к ценности совести показывает, что она была для них раздражителем, а, соответственно, в ценностном смысле противостоит человеконенавистнической идеологии. Апелляция к совести — характерная черта русской народной семиосферы. На Западе она, напротив, возникала часто в ракурсе эпатажного аморализма как ложная, высмеиваемая интенция схоластической морали. В связке с совестью находилось понятие стыда. Под ним понималось внутреннее самонаказание человека за морально непристойный поступок. Внутренняя кара для русского человека была всегда страшнее внешней. «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского (так же, как и «Братья Карамазовы») с точностью сфокусировало эту специфику национальной аксиологии. Американская культура выступает в данном отношении антиподом российской. Для сознания американца понятие «стыд» в его русском восприятии не существует. «Самобичевание» человека в эгоцентрической ценностной системе бессмысленно. Чувство стыда сегодня вытравливается через массовую культуру и из сознания россиян. Его нет среди воспитательных ценностных ориенти- Глава 5. Традиционные ценности: «белый ценностный пакет человечества» | 231 ров российской школы. Между тем, без карающего внутреннего механизма совести ни одна моральная интенция не реализуема. Обратимся к русским народным филологемам, отражающим отношение к ценности совести: «Совесть с молоточком — и постукивает, и подслушивает»; «Совесть без зубов, а загрызёт»; «Как ни мудри, а совесть не перемудришь»; «За совесть и за честь хоть голову снесть»; «Добрая совесть — глаз Божий»; «Добрая совесть любит обличение»; «Есть совесть, есть и стыд, а стыда нет, и совести нет»; «В ком стыд, в том и совесть»; «Пора и совесть знать»; «Пора и стыд знать»; «У него совесть — дырявое решето»; «Заскорузлой совести не проймёшь»; «У него совесть в кулаке»; «У него совесть, что розвальни: садись да катись»; «С его совестью жить хорошо, да умирать плохо»; «В ком есть Бог, в том есть и стыд»; «Убей Бог стыд, все пойдёт нипочём»; «Стыд — та же смерть»; «Лучше понести на гривну убытку, чем на алтын стыда»; «Стал сыт, так взял стыд»; «Стыдненько, да сытненько»; «Бесстыжих глаз и дым неймёт»; «Жили, жили, а стыда не нажили»; «Стыд под каблук, а совесть под подошву». Познание Традиционное общество не было, как это часто представляли его критики, обществом обскурантистским. Существовали запреты в отношении ересей как отступления от принятых Церквей догм, но не познания как такового. Жизнь человека мыслилась как познание добра и зла. Познать, что есть добро и зло, и отделить 232 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения их друг от друга создавало основу образования и воспитания. Образ Древа познания в Библии соотносился с образом Древа познания добра и зла. В иудейской традиции считалось, что запрет на вкушение плодов от Древа познания был установлен до субботы. Адам и Ева наказывались не за устремление к познанию, а за то, что они не пожелали ждать до установленного срока (вступили на путь познания, не будучи ещё к нему подготовленными). Человеку надлежало стремиться к познанию: во-первых, окружающего мира; во-вторых, самого себя; в-третьих, Бога и божественного замысла. Познание окружающего мира начиналось с практического опыта наблюдения за природой, связанного с аграрным трудом человека. Познание самого себя — эта установка ещё со времён Дельфийского храма представлялась в качестве важнейшего императива. Познание Бога понималось как важнейшая задача для человека. Человек, познающий Бога, приближался к Богу и тем самым обеспечивал своё спасение. Познание не ограничивалось науками и преломление в любой человеческой деятельности. Научное познание являлось одним из его видов, наряду с религиозным познанием, художественным познанием, повседневным познанием и др. Познание не было тождественно знаниям. Важен был процесс получения знания, а не достигнутые промежуточные результаты. В современной школе, к сожалению, произошла подмена. Учащиеся, сдавая ОГЭ и ЕГЭ, должны именно демонстрировать знания, а не свою готовность к познанию мира. Творчество Бог, согласно представлениям авраамических религий, является Творцом всего сущего. Создание Господом мира было высшим проявлением творчества. Созданный по образу и подобию Божьему человек также обладает способностью творить, и эта его способность сакрализовывалась традицией. В исихазме, оказавшем огромное влияние на становление русской религиозности, идея богоугодности творчества выражалась концептом соработничества человека и Бога (синергией). Глава 5. Традиционные ценности: «белый ценностный пакет человечества» | 233 Творчество, сообразно с античной философией, было связано с обретением человеком состояния катарсиса. Посредством катарсиса происходило нравственное возвышение человека, его духовное и эмоциональное очищение, создавалось ощущение счастья. При подавлении творческой перспективы закрывались для человека и врата катарсиса. Лишённый ориентира восхождения, человек впадал в перманентную депрессию, он начинал себя считать несчастным. Ошибочно думать, что традиционное общество блокировало творчество. Как раз, наоборот: чтобы стать мастером, ремесленник должен был создать шедевр — неповторимое произведение искусства. Устное народное творчество — в творческий процесс был включён весь народ. Кто был, к примеру, автором былин об Илье Муромце? Правильным ответом будет — весь русский народ. Творчество отделялось от себялюбия: важнее было создание шедевра, а не авторство. Модерн, казалось бы, раскрепощал творческую энергию человека, что выразилось, в частности, в высокой динамике научных открытий. Но, вместе с тем, индустриальная эпоха привела к возникновению феномена конвейеризации. Устанавливаются стандарты и шаблоны. Труд под возрастающим бюрократическим контролем всё более рутинизируется. Бюрократизм и патогенность убивают творчество. А без творчества создание нового, в целом движение вперёд невозможны. Загнанная в бюрократические лекала деятельность учёного и педагога оказывается фактически блокирована. Львиная доля времени представителей творческих профессий тратится теперь не на творчество, а на представление отчётов и заполнение форм. То, что это сказывается не только на личности человека, но в итоге и на государственной безопасности — очевидно.