ния бытия человека, на среднем и низшем путях религиозные традиции расходились. Высший уровень была Традиция, адресуемая всему человечеству. Все религии на этом уровне говорили об одном и том же: не убий, не укради, защищай свою Родину, трудись, почитай старших, воспитывай детей и т. д. Однако на следующем уровне уже обнаруживаются различия. Это уровень цивилизационный. На третьем уровне — традиции локального бытия — различия становятся ещё более существенны. И здесь важно подчеркнуть, что, наряду с различиями, есть в религиях и точки пересечений. В отношении же антицивилизации общих ценностных оснований нет ни на одном из уровней. Ценности антицивилизации есть для традиционных религий антиценности и зло. В общественное сознание в последние годы активно внедряется представление о наступающей эпохе новых религиозных войн. Складывается впечатление о возвращающемся средневековье — халифатостроительство, крестовые походы, казни иноверцев и еретиков. Распространяется взгляд о том, что религии неизбежно продуцируют религиозный конфликт ввиду исходного противопоставления правоверных с неверными. В рамках популярного хантингтоновского концепта «цивилизационных войн» предлагается следующая аргументация: 1. Цивилизации конфликтны друг другу. 2. В основании каждой цивилизации лежит та или иная религия. 3. Религиозные войны неизбежны. Религиям приписывается врождённая конфронтационность. Иначе в хантингтоновской версии формируется современная западная цивилизация. В её основание положен впервые в истории не религиозный, а секулярный фундамент. А так как цивилизации будто бы программируются на конфликт религиозными различия- Глава 2. Традиционные ценности всистеме смысловых координат | 71 ми, то нерелигиозная цивилизация Запада преодолевает парадигму конфликта. Она в преподносимой модели мироустройства оказывается вне мировой межцивилизационной схватки. Секуляризм оказывается, таким образом, подсказываемой практикой для человечества выхода из тупика конфронтации. Принцип «разделяй и властвуй» известен достаточно давно. Столкновение двух сторон, в результате которого все дивиденды извлекает третья сторона, — также известная политическая практика. Опыт разжигания межрелигиозных войн в истории накоплен достаточно большой, и было бы странным, чтобы от него в современном политическом проектировании отказались. Картинки новой религиозной войны — теракты, транслируемые казни еретиков, разрушаемые культурные памятники — уже сотрясают сознание человечества. Человечеству подсказывается кажущийся естественным выход — запрет «религиозного фундаментализма». Но где заканчивается религия и начинается религиозный фундаментализм? Под знаменем борьбы с религиозным фундаментализмом будет происходить реальная дехристианизация и деисламизация. Результатом окажется установление вместо мнимого религиозного тоталитаризма реального тоталитаризма секулярного. История с всеевропейской солидаризацией с воинствующим секулярным журналом «Шарли Эбдо» подтверждает данную сценарную тенденцию. То, что для формирования групп провокаторов войны был выбран именно контекст исламской культуры, вполне объяснимо. Главное, что побуждает использование для провоцирования большой войны именно мусульманский фактор, является уникальное географическое положение стран ислама. Это положение можно охарактеризовать как срединное среди цивилизаций старого света. Традиционный исламский ареал распространения пограничен с зонами западного христианства, православия, индуизма, буддизма, иудаизма, традиционных племенных культов Африки. В воронку войны, если она состоится, затягивается фактически весь Старый Свет. Американский континент вновь оказывается выведен из поля развёртки основного конфликта. В действительности, самые кровавые войны в истории человечества возникли на платформе секулярной культуры. Значит, при- 72 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения чина войн состоит не в религиозных различиях. Исходный посыл в пользу секуляризации следует признать ошибочным. Каждая религия внесла свой вклад в духовное развитие человечества, и конкуренция между религиями (если вообще уместно такое понятие) есть конкуренция в свершении добрых дел. Провоцирование же религиозных войн идентифицируется как проект не просто антирелигиозный, но как проект глобального политического доминирования нерелигиозной силы. Принцип полиэтничности Традиционализм утверждает политическую симфонию народов. Каждый народ идентифицируется в нём в качестве высшей органической ценности. Права индивидуума признаются, но ограничиваются историческими сверхзадачами этноса. Традиционализм провозглашает полиэтничность. Он апеллирует к опыту имперских систем как высшего политического выражения в генезисе цивилизацией, каждая из которых являлась гетерогенным организмом. Почти все известные в истории империи были полиэтничными. Как только они становились на позиции моноэтнического центризма, незамедлительно следовал их распад. Порождённая действием центробежных сил турбулентность могла привести к гибели самой цивилизации. Но это не означало отсутствия некого интегрального проекта. Через этот интегральный проект отдельные этносы консолидировались в имперскую систему. Происходило формирование более высокой по отношению к этническому уровню цивилизационной идентичности. Принцип вселенской адресации Традиционализм континуально шире любого цивилизационного проекта. Он апеллирует к духовной традиции каждого из народов, включая модернизационную Америку. Цивилизационная геополитическая дихотомия «атлантизм» — «континентализм», «Запад — Восток» замещается иным антагонизмом — «традиционализм» — «новый мировой порядок». Глава 2. Традиционные ценности всистеме смысловых координат | 73 Страны, относимые к атлантистской геополитической конфигурации, также обладают собственным традиционалистским потенциалом. Глобализационные процессы столь же противоречат их традиционным системам ценностей, как и в отношении народов континентального пространства. Нельзя представлять современную глобализацию только как планетарную универсализацию западной цивилизации. Глобализация антицивилизационна. Она выражает дух мировой энтропии, не связанной с какой бы то ни было цивилизационной парадигмой. В религиозном смысле ей соответствует процесс апостасии. Запад — одна из жертв глобализации. Он нуждается в спасении не менее других цивилизационных систем. Другое дело, что западная цивилизация (или ряд цивилизаций, включаемых в западный культурный ареал) ранее других подверглась глобализационной энтропии. Перед цивилизационно идентифицированным человеком Запада стоят в футурологическом плане те же угрозы, что и, к примеру, перед россиянином. Своей сакральной традицией обладает даже Америка, апеллирующая к освящённым протестантской культурой идеомифам колонизации и борьбы за независимость. В этом смысле и американцы являются жертвами глобализации. Традиционализм есть планетарная, мессианская доктрина. Традиционалистский мессианизм обращён не к какому-то ограниченному географическими, религиозными или этническими рамками социуму, а ко всему человечеству. Только такая доктрина имеет шансы на успех как проект альтернативного глобализма. Интеграционный опыт России как историческое основание традиционалистской перспективы Традиционалистская альтернатива глобализации — не утопия. История предоставляет многочисленные примеры государственных систем, функционирующих на основе следования принципам традиционализма. Традиционалистскими являлись, к примеру, как 74 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения держава Ахеменидов, так и геополитически сменившая её держава Александра Македонского. Евразийскую версию имперского традиционализма представляла государственность Чингисхана. Религиозная толерантность монголов зиждилась на допущении о вариативности путей постижения Бога. Они покровительствовали институтам каждой из имеющихся в их империи конфессиональных традиций, включая православную. Опыт Японии по совмещению традиционности с новейшими научными технологиями может служить наглядной рекламой реализуемости традиционалистского проекта и в современном мире. России может принадлежать особая миссия в выдвижении традиционалистского проекта. Её возможности в аккумуляции идеологии традиционализма обуславливаются собственной политрадиционностью. Из современных стран, пожалуй, только Индия может соперничать с Россией в многообразии духовных традиций. Все три мировые религии представлены у её коренных народов в качестве традиционных вероисповеданий. Исторически Россия представляла собой в плане этноконфессиональных взаимоотношений особый тип интегрирующего государства. Её специфика заключалась в нехарактерном для Запада сохранении этнической идентичности и традиций населявших российскую территорию народов. Ни один народ, включённый в состав империи, не исчез с этнической карты России. Наоборот, многие из них под её защитой и покровительством смогли достичь более высокого уровня собственного национального самосознания. Национальная принадлежность применительно к русски