лением доля носителей психоэнергетических потенциалов сокращается. На места героев приходят потребители, на места идеалов — конъюнктура. Состояние предельного выхолащивания психоэнергии социума соотносится со стадией постмодерна. Согласно позиции французского традиционалиста Рене Генона, популяризируемого в России в трудах А. Г. Дугина, энергетика социума задаётся исходящим свыше Откровением. Возникая в качестве идеального Божественного установления, каждая система в дальнейшем объективируется, овеществляется, всё более отдаляется от первоначального идеала и в итоге подходит к своей гибели. «Люди Откровения» максимально приближены к световому идеалу, «люди постмодерна» максимально от него удалены. Удаляясь от Откровения, они могут встать на путь контринициации, то есть противостояния Божественной традиции. Такое противостояние есть сатанизм. Постмодерн в этом отношении может выражаться в потребительстве («человек-голем»), а может в прямом противостоянии Богу («античеловек»). При применении методологии теории пассионарности «люди постмодерна» могут быть охарактеризованы как субпассионарии. На первой стадии при переизбытке биоэнергетического потенциала этнос стремится к внешней экспансии и представлен людьми-героями. В дальнейшем при уменьшении числа пассионариев наступает гармоническая стадия этногенеза, выражающаяся в стремлении к развитию наук и культуры, а этнос представляют «люди-гармоничники». При полной утрате пассионарного напряжения этнос впадает в стадию обскурации, определяемую доминацией материального прагматизма и гедонистической этики. Его остатки являют собой субстрат для начала нового цикла этногенеза. Вот на этой стадии в версии Л. Н. Гумилёва и доминируют субпассионарии, которых при перенесении на иную категориальную систему координат можно определить как аналог «людям постмодерна». 100 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения Объяснительная модель № 10: «Новый антропологический тип» Ввиду до конца не выясненных обстоятельств — изменения климата, воздействия технологической среды, модификации структуры питания, расового скрещивания, вирусного воздействия — произошли и продолжают происходить антропологические изменения. Одна из версий — сокращение доли левополушарников с соответствующими последствиями в виде кризиса рационализма. Основанием появлением «людей постмодерна» оказывается в этом понимании соответствующий антропологический транзит. Эволюционный процесс не был завершён сорок тысяч лет назад, и само представление о его завершённости противоречит идее эволюции. Эволюционные изменения внутри вида могут быть направлены как в сторону конвергенции, так и дивергенции. Необязательно эти изменения ведут к эволюционному прогрессу. Возможно и появление тупиковых ветвей эволюции, возможна и инволюция, биологическая деградация. Этнологам хорошо известны примеры биологического угасания отдельных реликтовых народов. Не исключено, что и в настоящее время проявляются последствия происходящих антропологических сдвигов, что и находит социокультурное выражение в постмодерне. Является данностью изменение при постмодерне типа мышления. Компьютер и Интернет явились факторами замены логического мышления клиповым. При клиповом мышлении текст фрагментаризуется, деструктурируется единый смысловой нарратив. Как следствие, происходит разрушение цельности сознания. При отсутствии собственной когнитивной матрицы устанавливается зависимость мышления от внешних источников интерпретации информации. В глобальной перспективе происходящее может быть охарактеризовано как движение по пути контрэволюции. Объём информации и скорость её получения в эпоху Интернета опережает развитие интеллектуальных способностей человека, возможности осмыслить информационные сигналы. Разрыв можно было бы ликвидировать посредством акцентированного развития интеллектуальных потенциалов человека. Однако, напротив, Глава 3. Постмодерн: путь вбездну | 101 теория педагогики и, в частности, советская теория развивающего обучения оказались отброшены, как нечто неактуальное. В ситуации информационной передозировки отключаются важнейшие составляющие сознания — внутренний мир, отвлечённое мышление, мировоззрение. Новый человек без внутреннего мира, без отвлечённого мышления и мировоззрения предстаёт как современное перевоплощение Голема или чудовища Франкенштейна. Человек традиционного общества мыслил на основе религиозной матрицы. Смыслы и ценности для него были аккумулированы в религии. Человек эпохи модерна мыслил на основе матрицы идеологической. Через ту или иную идеологию происходило осмысление им бытия и своего места в мире. И для человека религиозного, и для человека модерна была характерна мировоззренческая целостность с соответствующей иерархией ценностей и смыслов. Но наступает постмодерн, и мировоззренческая целостность разрушается. На первой фазе постмодерна происходит распад смыслового единства. Теоретики постмодерна заявляют о смысловой множественности и неопределённости любого объекта, а также возможностях игры смыслов для любого субъекта. Такая ситуация расщепления сознания человека могла быть охарактеризована как социальная шизофрения. Эрих Фромм писал о шизофрении как главном признаке современной ему эпохи. Вслед за распадом смыслового единства наступает следующая фаза, характеризуемая купированием смыслов как таковых. От состояния социальной шизофрении осуществился в проекции постмодернистского тренда переход к состоянию социального дебилизма. Объяснительная модель № 11: «Парадигмальный эклектизм» Реальные социальные системы отличаются от чистых моделей наличием разнородных элементов. Такая разнородность выражалась в своё время применительно к дореволюционной России понятием «многоукладность». Но многоукладной является любая в масштабах страны социальная система. Никогда не было чистого капитализма, как и чистого социализма, как и любого другого из «измов». Но, тем не менее, в каждой из систем имелось главное, опре- 102 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения деляющее её природу, и второстепенное. Советская система была парадигмально социалистической, хотя элементы капиталистические и элементы натурального хозяйства как ниши второго порядка в СССР также существовали. Когда же разнородность достигала критического порога, возникали внутренние противоречия, как следствие — кризис, революция и смена модели. Постмодерн в противоречии с этим пониманием исходно эклектичен. Чистая модель для постмодернистского сообщества принципиально невозможна, так как в нём отсутствует ценностный фундамент. Соединяется воедино то, что, казалось, не могло быть соединено. Анклавы массового потребления соседствуют и пересекаются с анклавами шариатского права. Троице-Сергиева лавра в Сергиевом Посаде сочетается с памятником Ленину и Макдональдсом. Локализуемые прежде этнические культуры теперь смешиваются. Утверждается, сообразно с метафорой американских культурных антропологов, вместо «плавильного котла» «этническая салатница». Эклектизм на следующей фазе постмодерна выражается уже не только в пересечении различных культурных нарративов, но в сочетании их в сознании одного человека. Такое сочетание приводит к распаду цельности личности, внутренним психологическим противоречиям и шизофрении. Постмодернизм в этом смысле продуцирует образ человека-шизофреника. Вместо материализма периода модерна отмечается рост интереса к религии. Однако новая религиозность не имеет ничего общего с религиозностью периода традиционного общества. Сложился фактически квазирелигиозный синкретизм, представляющий собой причудливое сочетание разных религий, оккультизма, науки, суеверия, шарлатанства. Объяснительная модель № 12: «Крах метанарративов» Определение постмодерна как кризиса метанарративов, принципиального отказа от больших проектов дал ещё в 1970-е годы французский постструктуралист Жан-Франсуа Лиотар (его наиболее известная работа «Состояние постмодерна», 1979 г.). Глава 3. Постмодерн: путь вбездну | 103 Лиотар поддерживал постмодернистские тенденции перехода от «великих нарративов» к локальным и индивидуальным нарративам, видя в макронарративистике источник насилия в мире. Большие нарративы связывались им со стремлением к универсальности. Особое значение в переходе на язык метанарративов Лиотар отводил эпохе Просвещения. На основе больших нарративов была выстроена социальная мифология, легитимизирующая насилие по отношению к тем, кто не укладывается в прокрустово ложе универсальности. Но, полагал он, после катастроф XX века дальнейшая легитимизация больших нарративов стала более невозможна. Вместе с тем, в отказе от больших нарративов Лиотар видел угрозу кризиса этики. Этика всегда строится на универсальных положениях и предполагает метанарративность. Формула «нельзя воровать» основывается на универсальности понимания того, что воровство безнравственно. Тогда как основывающаяся на малом нарративе формула «нельзя воровать у Маргарет» оказывается нефункциональной и не может служить этическим суждением. Позднее, после краха советского большого нарратива крах метанарративов стал переосм