е «государство» имело иные этимологические основания. Государство связано с понятием «государь», и без государя государство не мыслилось. Этимологическую же основу слова государь составляют слова Господь и Суд. Речь шла о высшем суде — Суде Господа, функции которого до наступления последних времён осуществляет государь с помощью подчинённой ему силы — государства. На Западе это определялось как автократия, а то и как деспотия. Но для русского самосознания подлинное государство должно быть именно таким, выстраиваемым сверху вниз — от Бога к фигуре государя и от фигуры государя к народу. В славянском мире в качестве эквивалента государству используется понятие «держава». В русском языке слова государство и держава выступают как синонимы, хотя их этимологическая семантика различны. Держава производна от глагола держать, то есть владеть, удерживать территорию. Слово держава сопрягалось таким образом с удерживаемыми соответствующей общностью землями. Властная вертикаль в державе, в отличие от государства, не была имманентно задана, и потому в выстроившей мощную государственную систему России получило преобладание именно слово государство, тогда как у большинства других славянских народов — держава. Современные учебники политологии исходят из того или иного общего определения государства. Оно считается правильным. Его и воспроизводят студенты на зачётах и экзаменах. Но в разных культурных контекстах, как мы показали выше, определения государства могут быть различны. Соответственно, различаются и государственные функции. Можно выделить следующий ряд су- Глава 5. Традиционные ценности: «белый ценностный пакет человечества» | 167 ществующих культурно-исторических и теоретических подходов к раскрытию того, что есть государство: 1. Институт, управленческий аппарат; 2. Сакрализованное пространство (Земля, территория, страна); 3. Сакрализованная общность людей; 4. Власть, институция, обладающая монополией на насилие, форма отношений «господство — подчинение»; 5. Цивилизованное сообщество, живущее по закону, в отличие от нецивилизованных сообществ, живущих по традиции, праву сильного, авторитету вождя и т. п. (ключевой признак — цивилизованность); 6. Отношения между Царём (помазанником Божьим) и народом; 7. Отражение небесного эйдоса (небесный Иерусалим, небесная Россия), мандат, данный свыше; 8. Целевая функция, организация в масштабах страны, созданная для той или иной цели. Соответственно, когда мы говорим о государстве и предписываем функции, которые им должны выполняться, первоначально следует задуматься о том, чем для соответствующего культурного контекста оно является. И, возможно, приписываемые ему функции окажутся совсем неуместными, и функционал его в целом окажется иным. Ценность государства определяла этический императив государственного служения. Каждый должен выполнять свой долг на службе Отечеству. Этот долг мог иметь различные профессиональные выражения. Выполнение своего профессионального долга являлось самостоятельной ценностью и важной составляющей идентичности человека. Человек гордился своей профессией и принадлежностью к соответствующему профессиональному сообществу. «Служу Отечеству» или «Служу Российской Федерации» (лучше бы было использовать в этой фразе служение России, так как федералистская модель устроения здесь не главное) — клянутся, согласно уставу воинской службы, военнослужащие. Но такую присягу могли бы давать и все иные граждане России. Каждый на своём месте и посту служит Отечеству. 168 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения Суверенитет Понятие «суверенитет» вошло в широкий обиход в Новое время благодаря Жану Бодену. Но это не даёт оснований считать, что ценность суверенитета в традиционном обществе отсутствовала. Быть государству независимым от иных государств — эта позиция имела принципиальное значение для всех цивилизационных сообществ. Для отражения независимого существования использовали вместо понятия «суверенитет» другие слова, что принципиально сути дела не меняло. В русском политическом языке для этого использовали понятие «самодержавие». Понятия самодержавие и самодержец оказались исторически извращено, и в таком извращённом виде они попали в учебники. Самодержцем стали считать автократора, а самодержавие преподноситься эквивалентом авторитаризма или даже деспотизма. В действительности же под самодержавной властью понималась независимость государя от чьего бы то ни было волеизъявления, то есть суверенитет, а не автократию. Другое дело, что исторически субъектом суверенной политики, то есть самодержцем на Руси выступал царь, равно, как в то же самое время в Европе — короли соответствующих государств. Если же трактовать самодержавность как автократичность, а не как суверенность, российская идеологическая триада (православие — самодержавие — народность) окажется просто абсурдом. Получится при таком прочтении, что идеология России состояла в том, чтобы во главе неё стоял непременно автократор — самодержец. Да ещё сакрализуемый православием — первый компонент триады и с безграничной преданностью принимаемый народом — третий компонент. Это ли не свидетельство приверженности русских к деспотии? Это ли не аргумент для русофобов? Абсурд снимается только в том случае, когда самодержавие трактуется как русский суверенитет, связываемый с православной системой ценностью и народным волеизъявлением. О ценности суверенитета многократно говорил Президент России В. В. Путин, подчёркивая неприемлемость для России несуверенного существования. Ценность суверенитета, подчёркивает он, носит абсолютный характер: «Мир меняется, причём меняет- Глава 5. Традиционные ценности: «белый ценностный пакет человечества» | 169 ся стремительно. И для того, чтобы претендовать на какое-то лидерство, я уж не говорю на глобальное лидерство, но хоть в чём-то, безусловно, любая страна, любой народ, любой этнос должны обеспечить свой суверенитет. Потому что не бывает какого-то промежуточного состояния: или страна является суверенной, или колонией, как бы колонии не называть». И, вероятно, в таких смысловых формулировках и следует рассматривать суверенитет в перечне традиционных ценностей России. Государственный суверенитет имеет множество факторных составляющих. Воздействуя на факторы суверенитета, можно суверенность государства усиливать или понижать целевым образом. Традиционный способ «поражения» суверенности имел военный характер. В классическом виде он представлял собой завоевание одним государством другого. Однако со временем технологии межгосударственной борьбы усложняются. Изменяется сам тип ведения войн. Для «поражения» суверенитета теперь уже нет необходимости применения военной силы. Существуют и совершенствуются иные несиловые способы десуверенизации. Особое направление в технологиях десуверенизации составляет подрыв традиционных ценностей у государства-противника. В этом отношении суверенность и традиционные ценности оказываются между собой в тесном сопряжении. Для России в актуальной повестке сталкиваются две модели восстановления государственного суверенитета. Первая модель суверенитета опирается на систему Вестфальского мира. Это буржуазно-национальный суверенитет. Он предполагает распределение государств-наций по отдельным квартирам национального существования. Задача в данном случае — занять соответствующую нишу (желательно более комфортабельную), не подрывая самой системы мироустройства. Но есть и другая модель суверенитета. Основным актором в ней выступает государство-цивилизация, реализующее собственную цивилизационную миссию. Суверенитет в этом случае понимается как идентичное цивилизационное мироустройство. Речь идёт о выстраивании собственной мир-системы. Основная ошибка России трёх последних десятилетий видится в этой связи в безнадёжных попытках найти себе нишу суще- 170 | Традиционные ценности: стратегия цивилизационного возрождения ствования в рамках модели мироустройства, предложенной геополитическим противником. Рухнули иллюзии включения России в «золотой миллиард». Все места в обойме «золотого миллиарда» распределены. Россию там никто не желает и никогда не желал видеть. Тогда возник проект обретения ниши своего существования на втором этаже современного мироустройства. Этот этаж связывался с принятой на себя функцией «сырьевого придатка». Психологически компенсировать вторичность нового статуса государства призвана была идеологема «сырьевой империи». Однако сегодня становится всё более очевидным и провал этого замысла. Для обеспечения функционирования нефте- и газопроводов 140-миллионное население оказывается избыточно. Об этом откровенно говорили многие представители западного политического истэблишмента. Оказывается, что России в рамках существующей сегодня модели мироустройства вообще не находится места. Российского государства в футурологической проекции этой модели мира нет и не может быть ни на одном из этажей. Само включение её в систему нового миропорядка таит в себе угрозы его обрушения. Поэтому в актуальной повестке для России есть только два сценария. Первый путь — десуверенизация и раскол, с последующим включением по частям в систему выстроенного Западом