Ллойд выполнил просьбу матери и принес с чердака сундук со старыми дневниками. У Бенсонов существовала традиция, по которой все женщины рода вели записи. Наряду с описанием главных событий года в дневник заносились сведения об урожае, удоях и отелах, рецепты различных настоев из трав, а также расходы и доходы. Судя по летописи, ферма Бенсонов процветала, но Бетти понимала, как нелегко жилось в те далекие времена.
Девушка так увлеклась чтением, что не заметила, как пролетело два часа. Оторвавшись от дневников, она подошла к окну, но ничего не смогла разглядеть в кромешной тьме, царившей снаружи. Тогда Элизабет взяла электрический фонарь и открыла входную дверь.
Едва Бетти переступила порог, снег облепил ее с ног до головы, а резкий ветер чуть не вырвал фонарь из рук.
Перед домом простиралось безбрежное море снега: сугробы, словно айсберги, громоздились на подъездной дороге. Совершенно очевидно, что ни одна машина не проедет по такому снегу, и даже джип столкнется с проблемами. Вряд ли Симона сможет добраться до фермы. Бетти с облегчением подумала, что ей не придется проводить три дня тет-а-тет с незнакомкой и ломать голову над тем, как себя вести.
Но все-таки куда подевалась Симона? Хорошо, если не попала в беду. Одна, в незнакомой стране, в непривычном климате…
На улице резко похолодало, и за те несколько минут, которые Бетти постояла на крыльце, она успела основательно замерзнуть и поспешно вернулась в дом.
Ни отдаленность фермы, ни вынужденное одиночество не пугали девушку. Пришедшая ненароком мысль о Бенджамине, делящем с ней это приключение, тут же испарилась: окажись здесь Бен, жалобам и нытью не было бы конца. Он полностью поглощен своим бизнесом, уделяет внимание лишь собственной внешности и небольшой квартирке над антикварным магазином, и не смог бы жить в доме, лишенном привычных городских удобств.
После свадьбы они планировали подыскать дом в Пуэбло, а квартирку Бена использовать как мастерскую. Так, по крайней мере, думала Бетти, и, казалось, жених был согласен. Девушка вспомнила, при каких странных обстоятельствах произошла их помолвка.
Несколько раз они переносили дату, пока однажды не поехали навестить тетку Бенджамина. Пожилая дама, откровенная и резкая в высказываниях, без обиняков заявила, что племяннику пришло время обзавестись семьей. Он, дескать, достиг того возраста, когда подобное одиночество начинает вызывать подозрения.
На обратном пути, уязвленный до глубины души словами родственницы, запинаясь и заикаясь, Бен сделал Бетти предложение, посеяв в ее душе сомнение: а действительно ли он любит? Бен хотел даже купить кольца, но, поразмышляв, они решили копить деньги. В конце концов, что такое кольцо? Всего лишь символ, условность.
Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она встала, прошла через кухню и уже была у двери, когда стук повторился.
Бетти отодвинула щеколду и потянула на себя ручку. Ветер, будто ждавший этого момента, резким порывом распахнул дверь с такой силой, что девушка едва устояла на ногах.
– Наконец-то, хвала небесам! – послышался раздраженный мужской голос с легким испанским акцентом. – Это ферма Бенсонов, не так ли? – требовательно спросил обладатель акцента, и Бетти молча, лишившись дара речи, кивнула и отступила, пропуская гостя в прихожую.
Девушку потрясло, что Симона оказалась не женщиной, а… мужчиной. Самым настоящим мужчиной, стряхнувшим снег с красивой дубленки и наклонившимся, чтобы пройти в проем двери. Когда мужчина распрямился, Бетти поразилась, насколько он высок и широкоплеч.
– Я уже думал, что не дойду, – энергично заговорил он. – Пришлось оставить машину на трассе и идти пешком. Дело в том, что я и представить себе не мог, что здесь такая погода. – Заметив, что на хозяйку словно напал столбняк, мужчина нахмурился: – Что-то случилось? Вы не получили мое письмо?
– Получили, – отрешенно ответила она. – Но вашу размашистую закорючку после «н» приняли за букву «а», и получилось – Симона.
– Симона? – Он в изумлении посмотрел на нее.
– Мы думали, что вы – девушка, – произнесла Бетти с каким-то ожесточением и, спохватившись, представилась: – Меня зовут Элизабет. Можно Бетти.
– Ну а сейчас? – насмешливо спросил он, видимо находя ситуацию забавной. – Я всегда знал, что мой почерк оставляет желать лучшего, но в такие двусмысленные ситуации я еще по его милости не попадал. – Итак, – продолжил гость, – вы думали, что я девушка, но, как видите, ошиблись. А разве это важно?
Важно?! Бетти не знала, что и ответить.
– Вообще-то, да, – сказала она как можно спокойнее. – Понимаете, в этом доме мы больше не живем. Мы не знали, что вы собираетесь приехать, а когда получили ваше письмо, то было уже поздно писать ответ и объяснять, какое неудачное время вы выбрали для визита…
– Что значит «не живем»? Вы-то живете тут, разве не так? – перебил Симон.
Гость стал действовать Бетти на нервы. Он молча прошел в кухню и остановился у плиты. Небольшой портфель, который Симон принес с собой, все еще лежал на полу, мокрый от растаявшего снега.
– Остальной багаж я оставил в машине. Как долго может продолжаться метель?
– Не знаю, – сухо ответила Бетти.
Она редко испытывала такую сильную неприязнь к людям, какую чувствовала сейчас к этому мужчине, хотя никакого повода как будто не было. Что же в этом самоуверенном красавце заставило ее ощущать неловкость и внутреннее беспокойство? Бетти видела себя загнанной мышкой, убегающей от огромного кота, и не хотела, чтобы этот человек вторгался в ее мир и, более того, – находился с ней рядом.
– Мм… Ну хорошо, кто-то все-таки должен знать. А где все остальные?
– Их тут нет, – мрачно ответила Бетти и со злорадством заметила, как гость изменился в лице.
2
В кухне царила напряженная тишина, прерываемая лишь тихим посапыванием стоящего на плите чайника.
– Давайте все-таки разберемся, – первым прервал молчание Симон. – Ваша семья живет в другом месте. Решив, что в гости приедет девушка, родители отправили вас сюда – встретить меня и развлекать до тех пор, пока я не уберусь в Денвер.
– Я этого не говорила, – холодно возразила Бетти.
– К чему слова? Все написано на вашем лице.
– А, понимаю. Вам достаточно одного взгляда на человека, и вы уже знаете, о чем он думает, так что ли? – съязвила Бетти и ужаснулась: какого черта она позволяет себя провоцировать? Она призвала на помощь всю свою выдержку и уже более спокойно сказала: – Это решение показалось нам наиболее разумным. Если бы мы знали, что вы…
– Да, понимаю. Ничто бы не заставило вас приехать сюда, знай вы, что вам предстоит провести несколько дней наедине с мужчиной. Черт, а я-то думал, что американские женщины поголовно эмансипировались. Позвольте заметить, мисс, что у нас в Аргентине не кто иной, как мужчина, должен остерегаться женщин, особенно если у него водятся деньжата.
– Неужели? – с преувеличенным удивлением откликнулась Бетти, стараясь не смотреть на него. – Полагаю, вы испытали это на собственной шкуре.
Симон одарил ее таким холодным взглядом, что девушка поежилась. Воцарилось тягостное молчание. Несомненно, она была в шоке от метаморфозы родственницы в родственника и поэтому, к своему стыду, вела себя безрассудно, чего ранее за ней не водилось.
– Что ж, если следовать поговорке: «Скажи мне, кто твой друг…»
– «И я скажу тебе, кто – ты», – нехотя закончила Бетти, потупившись.
Она не привыкла к общению с людьми, которые подавляли окружающих своим могучим ростом и шириною плеч и откровенно излучали вызывающую сексуальность.