— Ясно! — после этого слова они взяли широкие плотные ленты и завязали друг другу рты.
Кузя, взяв безоаровый камень, положил его в центр куска черного полотна. Посыпав его порошком шалфея, тонкой кисточкой начал совершать осторожные круговые движения. При этом от камня начала подниматься струйка пыли и под "командованием" кисточки падать на весы. Маленький водоворот пыли становился все слабее, но Кузя подсыпал еще порошкового шалфея, и поток вновь усилился.
Федор в это время сложной многочленной ступкой растирал в пыль рог тритона. Когда результат его удовлетворил, он протянул ступку Кузе. Тот отрицательно замотал головой — мельче! Федор продолжил перетирать пыль.
Кузя аккуратно пересыпал с весов в специальную чашу пыль безоарового камня, добавляя в нее несколько крупинок из колбы, стоящей на столе. Посмотрев на Федора, сделал ему знак — давай! Федор протянул ему ступку — Кузя взял рог тритона и тонкой струйкой насыпал в чашку. Вспыхнуло жаркое пламя, и Кузя, тут же, накрыл чашу крышкой.
Они работали в течении нескольких часов, общаясь только знаками. Первый эликсир оказался готов довольно быстро, Федор укутал его и поставил в специальный горшок, что бы тот томился.
Затем они, перейдя к печи, начали варить ингредиенты, необходимые для второго эликсира. Несколько раз у них ничего не выходило, эликсир прозрачным делаться не желал. Удалось это только с шестой попытки.
Они посмотрели друг на друга, усталые, но довольные и сняли повязки.
— Ох! Кажется… — Федор сладко потянулся.
— Это точно! — согласился Кузьма, — Пошли обедать.
— Ужинать, — Федор указал на окно.
За окном уже сгустились сумерки.
— Обедать и ужинать.
— И в душ!
— Вот те раз! А сауна на что?
— Да! Забываю, что у тебя люкс!
— Вот именно! — приосанился Кузьма.
По дороге на кухню Федор включил мобильный. Тут же раздался звонок.
— Слушаю.
— Федор Михайлович! — раздался голос Лидии Алексеевны, старшей медсестры отделения, где сейчас лежал Леня, — Это из реанимации. Спиридонова решено отключать. Завтра с утра. Вы просили предупредить, если что…
— Спасибо, Лидочка… Я… решу…
Закрыв телефон, трясущимися руками попытался засунуть его в карман. Получалось плохо.
— Что случилось? — Кузя тревожно посмотрел на друга.
— Леньку отключают завтра с утра… — Федор закрыл глаза.
— До утра не остынет… — задумчиво ответил Кузя.
— Ты с ума сошел? Черт знает, что мы сотворили, а ты хочешь это попробовать на Лене? — Федор возмущенно уставился на друга.
— Ты думаешь, может быть значительно хуже? — резко спросил Кузя.
— Ничего я не думаю! — отмахнулся Федор, — до утра бы успеть.
Ранним утром Федор и Кузя зашли в палату к Леониду. За дверью осталась встревоженная медсестра. Федор сделал успокаивающий жест и зашел внутрь. Плотно закрыл за собой дверь. У кровати Лени, на стуле, крепко спала Оксана.
Кузя вопросительно посмотрел на Федора. Тот спокойно кивнул головой. Хотел бы он чувствовать в этот момент такое спокойствие!
— Ну, Господи, благослови! — перекрестился Кузьма.
— С Богом, — вздохнул Федор.
Кузя достал из кармана халата уже заряженный одноразовый шприц и сделал Леониду укол. Затем он аккуратно спрятал шприц в карман. Некоторое время, показавшееся друзьям вечностью, ничего не происходило. Затем у Леонида выровнялось давление, стабилизировались сердечные сокращения, он начал самостоятельно дышать. Медленно открыл глаза.
Увидев Федора и Кузьму, он зашевелился, пытаясь что-то сказать. Федор придавил его губы пальцем.
— Даже не думай ничего говорить! Просто лежи! Все теперь будет хорошо! Спи! Оксана здесь, с ней все в порядке…
Леня одними глазами повернулся к Оксане, посмотрел на нее, глубоко вздохнул, веки его отяжелели, он попытался бороться, но не смог, закрыл глаза. Через несколько мгновений его дыхание выровнялось, он заснул. Федор выключил аппарат и посмотрел на показания приборов. Пульс, сердце, легкие были стабильны. Федор и Кузя тихонько вышли.
В кабинете для занятий по гистологии было все как всегда. На стенах висели плакаты с разными клеточными тканями. Десять студенток сидели за лабораторными столами, каждая смотрела в свой микроскоп. Федор неторопливо прохаживался между столами, полностью на автопилоте, проговаривая очередную порцию теории нынешнего практического занятия:
— Артериолы, в свою очередь, отличаются характерной исчерченностью стенок. Она обусловлена ядрами гладких мышечных клеток, которые лежат поодиночке и как обруч обхватывают сосуд. Светлые, удлиненные, расположенные вдоль оси сосуда клетки — это клетки эндотелия. На препарате вы должны ясно заметить места отхождения капилляров от артериол и места впадения капилляров в венулы. Между сосудами видны ядра рыхлой волокнистой соединительной ткани.
Зазвенел звонок. Студентки даже не шелохнулись, ожидая новой порции мудрости из уст доктора.
— Необходимо научиться различать эти три типа мелких кровеносных сосудов… — бестрепетно продолжил Федор, — Все свободны. До следующей встречи по расписанию. Через два практических занятия у вашей подгруппы зачет… Я буду безжалостен.
В ответ на это раздались сдавленные смешки. Федор только рукой махнул и вышел из кабинета. Студентки, не спеша, прекратили наблюдения, и потянулись сдавать препараты.
Когда, после занятия, Федор зашел на кафедру, у окна, у огромного аквариума с рыбками, стояла Алла Александровна, тоже преподавшая гистологию в университете.
Эффектная, давно уже не молодая женщина, она тщательно скрывала свой возраст и даже Федор, знавший ее уже лет сорок, не имел представления о том, какой же именно юбилей празднует она каждый год. Она мрачно курила сигариллу на длинном мундштуке, сбрасывая пепел в аквариум.
— Алла Александровна! Ты думаешь, они от этого подрастут и их можно будет съесть?
— Ага! Минеральная подкормка. Вот я понимаю у них — жизнь.
— Скучно им…
— Да уж, скучно! Пушкин подрался сегодня с Диогеном и откусил ему полгубы. А Кант сдох и кончил бы свой жизненный путь в жизнь в унитазе, но патологи утащили его для вскрытия. По-моему, они просто извращенцы… Вскрывать рыбку, просто зверство.
Федор, мрачно кивнул, и, разглядывая рыбок, сказал:
— Ага! И заразил Гегеля глистами! Герцена я советовал бы отсадить от остальных!
— Это еще почему?
— Cпит все время. Подслушивает, что другие рыбцы бормочут… Не иначе воду замутить задумал. Ему нужны витамины, да и лишние глисты ему не нужны, революции тоже…
— Это что… Блаватская опять беременная!
— Вот интересно, от кого! Они же все разных видов…
— Кто бы знал! Мутантов каких-нибудь родит…
Алла, отвернувшись от рыбок, посмотрела в окно и озадаченно сказала:
— Ой! Я, кажется, схожу с ума! Посмотри, Федор Михалыч! Только недавно Паша оперировал спецназовца в больнице, которого доставили из Чечни, того обгорелого, помнишь? Ну, того, у которого нет родственников… Так он умер с неделю назад… А вот его брат!!! Странно! И шрам, и родимое пятно на лице такое же, вон он в группе ОМОНа идет, причем сюда! Федь, что-то случилось!
Федор обеспокоено выглянув в окно, витиевато выругался, а затем позвонил на проходную:
— Леночка! За мной пришли… ОМОН видишь… ну в общем… задержи их, ага?!
— Так! Минут десять хватит?! — спросила невозмутимая Елена Владимировна.
— Спасибо! — ответил Федор.
— Подземный ход между корпусами недавно раскрыли… — небрежно, как о погоде, сказал Алла.
Федор кивнул и бросился прочь с кафедры.
Федор пробирался сквозь горы мусора. Он торопился, зная, что Кузьма, возможно, находится еще более в затруднительном положении. Чертыхался, периодически натыкаясь на горы строительных отходов. Он беспокоился за Ирину и Кузьму. На себя ему было глубоко наплевать. Наконец, он увидел дверь. К неожиданности его, дверь с грохотом открылась и Федор увидел тех, кого вовсе не хотел даже вспоминать. Перед ним стояли три огромных, заросших и вонючих до омерзения, бугая. За их спинами маячили еще несколько странного вида созданий. Сердце у Федора екнуло — это были чаньша, так хорошо знакомые ему по сокровищнице Яньло-вана.