- Но с чего ты взяла, что он кровный брат Данцлевича? – задал вопрос Зак, устремляя на Майю прищуренный недоверчивый взгляд.
- С того, что в документах указана не только успеваемость Демида, к подшивке прикреплена выписка из медицинской карты, - торжествующе ответила Майя, раскрывая старые документы и аккуратно переворачивая их так, чтобы все трое ее подчиненных смогли разобрать мелкий почерк. В те годы выписки из медицинских карт заполнялись еще от руки, но носитель, на котором хранили информацию, уже имел вид тонкого черного диска, с которого не составило считать информацию, воспользовавшись услугами городской базы данных.
- Демид взял псевдоним и поменял документы, явно стараясь стереть все следы о своих детстве и юношестве. Боюсь, даже там, где я побывала, он успел наследить, потому что кроме успеваемости и выписки из медицинской карты в подшивке больше нет никакой информации. Ни о родителях, ни о семье, ни о том, как Демид поступил в данное заведение и по чьей протекции там оказался.
-Может, ты, наконец, озвучишь нам, из какого учебного заведения эта подшивка? – с вызовом спросила Леста, и Майя тяжело вздохнула.
Она понимала, что придется выложить им все, но боялась, что информация просочится во вне. Майя не доверяли никому из этих троих, но в одиночку продолжать слежку за Демидом Воропай, пытаться накопать информацию на влиятельного дельца и снова проникнуть в Дом послушания, теперь с официальным разрешением на обыск архива, для нее оказалось непосильной задачей. А к Сегу она не хотела и не могла обратиться. Во-первых, он пропал с горизонтов, словно растворившись в стенах замка, во-вторых, от него так и не пришло ни одного сообщения и не поступило ни одного звонка с ночи их последней встречи, и, в-третьих, Майя признавала правоту Сега и стеснялась собственного порыва, но женская гордость не позволяла ей извиниться. Она чувствовала, что дзеит испытывает к ней то же, что и она к нему. Пусть, не любовь, но сильное влечение, которое затуманивает разум и притупляет инстинкт самосохранения. Поэтому, может, и к лучшему, что он так невероятно занят своими новыми обязанностями.
- Хорошо, - сдалась Майя, кивком головы показывая, чтобы они отошли от стола и перестали над ней нависать. Леста тут же опустилась в кресло, Рон прилип к подоконнику, водрузившись на него с ногами, а Зак предпочел стоять, скрестив на груди руки и натягивая на лицо маску почетного слушателя.
- Я нашла данные о Демиде в Доме послушания, - призналась Майя, при этом дав себе обещание не выдавать, при каких обстоятельствах это случилось. – Теперь мы знаем, где воспитывался юный Данцлевич, а то, что он Данцлевич подтверждается не только анализами, но и реальной фамилией, указанной в его личном деле и листе успеваемости.
-Воропай – это местное изречение. – Перебил Майю Рон. – Крид – это, в первую очередь, торговая столица, которая кормит все Северные пределы. Со своими товарами сюда стекаются люди со всей округи, а Воропай – это название ярмарочного холма, с которого и начиналась история Центральной торговой площади. Его и отсюда можно увидеть, - кивнул парень за окно, но никто не встал, чтобы посмотреть на исторически важное место, которое просматривалось из замка.
— Значит, Демид по какой-то причине отрекся от родных, - сделала вывод Леста, постукивая ноготками по подлокотнику кресла.
-Или же они от него, - добавил Зак. – С таким-то видом!
Зак жестом обвел свое лицо, вытянув при этом подбородок и посмотрев на каждого в комнате ледяным колючим взглядом. У него получилось настолько реально, что Майя повела плечами и отвернулась. Она уже успела познакомиться с несговорчивым, жестким и отвратительным характером Демида, пытаясь назначить с ним личную встречу. Конечно, на нее посмотрели столь уничижительно, словно она шавка под ногами короля.
- Наверняка, сильно накосячил и настроил всех против себя, - закончил свое выступление Зак.
— Вот поэтому нам необходимо снова попасть в Дом послушания, чтобы выяснить как можно больше из прошлого Демида Воропай, - подвела итог Майя, придвигая к себе документы.
Она попросила Лесту повесить на доску последнюю фотографию Демида и стереть ненавистную всем запись «Х» на месте брата Ригерона Данцлевича. Теперь там красовалась фотография, сделанная Маей буквально на днях, когда она, затерявшись в толпе, слушала выступление Воропай на Центральной торговой площади. Он говорил мало, по делу, скупо роняя слова, но в толпе скандировали его имя и рукоплескали его словам так, будто бы он являлся любимым народным кумиром.