Даже сорлевский несовершенный прототип мог проникать на юг в Антарктику до кромки паковых льдов, а суда более поздних конструкций уже бороздили воды всего Южного океана, убивая и перерабатывая полосатиков и любые другие виды китов, которых можно было добыть для круглосуточно работающего конвейера переработки. В мире больше не оставалось места, где киты могли бы избежать предначертанной им судьбы.
Последовавшее побоище (другого слова не подберешь) оказалось беспримерным в истории эксплуатации человеком других живых существ. Скорее всего, оно навеки останется непревзойденным по своим масштабам хотя бы потому, что на нашей планете уже не найти такого огромного средоточия крупных животных.
В 1931 году, всего через шесть лет после первого рейса первого в мире плавучего завода антарктическое стадо полосатиков терзали уже сорок одно судно такого типа с приданными им 232 китобойцами. Они плавали под флагами нескольких государств, чьи бизнесмены спешили урвать свою долю с доходного предприятия. Среди них были американцы, норвежцы, англичане, японцы, панамцы, аргентинцы, немцы и голландцы. Однако доминировали в бойне именно норвежцы, либо сами по себе, либо их команды и суда, зафрахтованные или сданные в аренду.
В тот год на плавучих живодернях были разодраны на части 40 200 полосатиков, в основном синих китов… и холодные моря далекого юга потемнели от пролитой крови. Год оказался рекордным для китобойного промысла и для членов правлений китобойных компаний Лондона, Токио, Осло, Нью-Йорка и других бастионов цивилизации. Один лишь плавучий завод под благородным названием «Сэр Джеймс Кларк Росс», возвратившись из шестимесячной антарктической экспедиции, пришвартовался у нью-йоркского причала с грузом, частично состоявшим из 18 000 тонн китового жира стоимостью свыше 2,5 миллиона долларов.
Золотое время для китобоев.
Тяжелые времена для китов.
Только между 1904 и 1939 годами значительно более двух миллионов больших китов умерли смертью, уготованной им современной практикой деловой активности.
К 1915 году последний норвежский китобоец покинул опустошенное Море Китов, чтобы принять участие в южноатлантической бойне. Тем не менее немногие уцелевшие киты Северной Атлантики не чувствовали себя в безопасности в соседстве со смертельными орудиями человеческой войны. По мере возрастания угрозы со стороны немецких подводных лодок союзники спускали на воду все больше и больше противолодочных кораблей. Скоро в боевых действиях против смертоносных механических «китов» стали участвовать сотни не менее смертоносных стремительных эсминцев. Однако зеленую «салагу», которой были укомплектованы их экипажи, необходимо было обучить искусству стрельбы и бомбометания, и (люди есть люди) было решено для совершенствования умения убивать практиковаться… на живых китах. По неофициальным данным, в результате этой «практики» погибли тысячи китов. Большинство из них стали жертвами морской артподготовки, других превращали в бесформенную груду мяса, используя их в качестве мишеней для отработки глубинного бомбометания. Известен также по крайней мере один случай, когда эсминец отрабатывал на китах технику таранного удара. Наверное, не меньше китов погибло от «случайных» нападений, когда их ошибочно принимали за вражеские подлодки. Как бы там ни было, никто не вел счет китам, принесенным в жертву ради Победы на Море.
Когда перемирие положило конец вызванному войной убийству людей и китов, промысловики-китобои поспешили взяться за старую работу. Главный удар был направлен против полосатиков Южной Атлантики и Антарктики, однако сделанное в военное время открытие — переработка ворвани в основной компонент маргарина — настолько подняло ее цену, что китобои не брезговали даже остаточными популяциями полосатиков Северной Атлантики. Так, в период между 1923 и 1930 годами на северном берегу Ньюфаундленда и на южном берегу Лабрадора возобновили работу три норвежские базы, которые за это время переработали 153 синих кита, 2026 финвалов, 199 горбачей, 43 сейвала и 94 кашалота.