В должное время головоногие моллюски (которые действительно тяготеют к цикличным миграциям) и правда вернулись. Не вернулись, однако, огромные стада обыкновенной гринды. Они и не могли вернуться, потому что их уничтожили еще до возвращения моллюсков. За одно только десятилетие свыше 48 000 гринд нашли свою гибель у берегов Тринити. Логично было бы думать, что, располагая этими данными, эксперты министерства рыболовства, ведающие вопросами использования и воспроизводства природных ресурсов, и их научные консультанты могли бы прийти к определенному логическому заключению и призвать, пока не поздно, к прекращению кровавой бойни. Почему они этого не сделали, остается загадкой, тем не менее — это факт.
В 1967 году общий уровень добычи снизился до 739 штук, а к 1971 году он упал до шести!
К тому времени род гринд обыкновенных, которые в прошлом оживляли своим присутствием воды Ньюфаундленда, а во время миграций и более южные воды до Кейп-Кода, был практически истреблен — не волей случая или вследствие просчета, а преднамеренно, во славу самой святой из современных икон — Великого Бога Наживы.
Никто даже не понес наказания за это чудовищное кровопролитие, этот массовый биоцид, возможно потому, что он имел место в одной из самых «развитых» стран мира, где подобным преступлениям охотно дают рационалистическое объяснение, основанное на экономическом детерминизме. Однако, если какая-нибудь из африканских стран вдруг решила бы уничтожить, скажем, 60 000 слонов всего лишь с целью поставки слоновой кости на рынок предметов роскоши, будьте уверены — мы публично заклеймили бы это как проявление варварской жестокости.
Вместо эпилога. Ответственные за уничтожение стад диких лошадей в провинции Альберта, запасов белухи в районе Черчилла и за почти полное исчезновение обыкновенной гринды из вод Ньюфаундленда владельцы норковых ферм снова испытывают трудности в поддержании своих доходов на достаточно высоком уровне. Какое-то время они кормили норок мясом китов Минке, но когда и этот кит оказался на пороге исчезновения, они были вынуждены за неимением других заменителей корма из мяса млекопитающих перейти на кормление норки рыбой. Однако рыбная диета оказалась неспособной обеспечить качество меха, которое удовлетворяло бы вкусы разборчивых женщин, и Великий Ньюфаундлендский Норковый Мыльный Пузырь лопнул, проткнутый, так сказать, фаллосом неуемной алчности.
Так заканчивается история о том, как Море Китов стало Морем Кровопролития, как одно за другим, от самых крупных до самых мелких, каждое по очереди в соответствии с их денежной стоимостью, сгорели несколько сообществ китообразных в ревущем пламени всесожжения, питаемом человеческой жадностью.
Сейчас, когда их остатки уже не представляют промыслового значения, пламя, которое поглотило их собратьев, догорает. Но вряд ли — ведь наши инстинкты не меняются — уцелевшие остатки китового племени, даже разбросанные на широком океаническом пространстве, смогут надежно укрыться от нашего хищничества, если только (и пока) они не получат защиты во всем мире.
Это, несомненно, самое малое, что мы можем сделать во искупление зла, которое мы им причинили.
А то, что это было зло, — на этот счет обманываться не стоит.
5. Ластоногие
Два больших отряда млекопитающих сделали море своим домом. Один из них — киты. Другой — ластоногие. Последний включает тюленей, моржей и родственных им обитателей водной среды, чьи задние ноги трансформировались в плавники, или ласты. Наземные предки ластоногих переселились в мир океана позже, чем прародители китов, и тем не менее они жили там задолго до того, как на нашей планете появились первьп доисторические люди.
Мы знали и знаем о ластоногих гораздо больше, чем о китах, поскольку большинство из них сохранили тесную связь с наземным миром. Названия, которые мы им давали, говорят о том, что мы видели в них сходство с привычными для нас существами: морская лошадь, морская корова, морской волк, морской слон, морской лев и т. д. и т. п.