Боген смотрел на Одилию с улыбкой. А та не знала, что сказать. Я кусала щеку и пыталась не захохотать. До того она была смешной. Глаза вытащены, рот открывается. Боген гораздо сдержаннее, чем я. А вот Валлтис не считал нужным себя сдерживаться. Ректор посмеивался над Одилией. Девушка попыталась вскочить. Но взгляд Валлтиса пригвоздил ее к стулу.
— Мы еще не закончили, — рявкнул он.
Девушка села на стул. Едва мимо не промахнулась. Боген только усмехнулся. И откуда у него столько выдержки? Брат словно почувствовал мой взгляд и невысказанный вопрос. Повернулся ко мне и шепнул:
— Потом поговорим.
— Так что леди Одилия, — продолжил ректор. — Вы настаиваете на вашей версии?
Девушка растерялась и оглянулась на дверь. Она ждала поддержки. Я приподняла бровь с удивлением поняла, она кого-то ждет. Да неужели драконица да еще и на крыле не может самостоятельно разбираться с проблемами. А тут такое чувство, что она ждет защиты. Да ладно. Она что маленький ребенок. Боген смотрел на девушку такими же глазами. Валлтис покрутил головой как болванчик, а потом ласково сказал:
— А вы кого ждете, леди? Или не в состоянии решать свои проблемы сами?
И тут дверь с грохотом распахнулась. Да так шустро, что едва она с петель не слетела. С приемной раздался шум. Секретарь кричал:
— Ректор не велел никого пускать.
— Я пройду туда куда захочу, — зашипел Фламерон.
Секретарь шарахнулся от него как от заразного. А он повернулся к нам. Красавец, глаза сверкают, только что дым из носа не идет.
— И по какому праву вы унижаете мою невесту? — рыкнул он.
— А кто вам позволил сюда войти, студент Фламерон?
Ректор особенно выделил последние слова. Ну да здесь принц прежде всего студент. И вот так врываться в кабинет ректора не имеет права.
— Мне сказали, что мою невесту допрашивают, — сообщил принц уже спокойнее. — Вот я примчался ее защищать.
Я усмехнулась и закусила кулак, так хотелось высказаться. За меня это сделал Валлтис. Он прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Потом приблизился к принцу и остановился напортив молодого человека. Мизансцена, я вам скажу. Я даже залюбовалась. А потом глянула на Одилию. Она буквально выпрыгнуть из платья хотела. Но мужчины этого не видели, и девушка надула губки.
— А кто вам сказал, что ее кто-то вызывал? Леди сама сюда пришла с жалобой. А вы с каким делом посмели ворваться ко мне в кабинет? Или хотите, чтобы я взыскание наложил.
— Я хотел бы знать подробности.
— И по какой причине, я должен перед вами отчитываться?
— По такой что Одилия моя невеста, — не выдержал Фламерон.
Валлтис только усмехнулся.
— Да неужели леди Ярегидия смогла уговорить императора женить вас на вашей же сестре.
— Что? Да как вы смеете, — не выдержала Одилия.
— Сядь, — рыкнул Валлтис. — Твоя матушка в попытке получить власть прошла по всем империям и, в конце концов, вышла замуж за кузена император драконов. Вот только она не знала, что кузен неродной и занять трон не может. Более того, герцог не может иметь детей. Он приезжал к нам с этой проблемой. А позднее неутомимая Ярегидия, потомок того самого легендарного рода, уехала на лечение с императором драконов. Тот как раз подхватил какую-то болезнь. И привезла оттуда вас, милая Одилия. А мои люди говорили, что на водах у них был бурный роман. Так что сложите два плюс два.
Фламерон тряхнул головой. Валлтис только засмеялся над потрясением принца и, оставив его переваривать услышанное, пошел на свое место.
— Ну что претензии есть? Если нет, то прошу драконов удалиться. А вот молодые люди, кажется, что-то еще принесли.
Фламерон выскочил из кабинета. Краем глаза я заметила выражение его лица. Потрясение — это еще мягко сказано. На принце лица не было. Такой смеси ужаса и брезгливости еще поискать. И мне стало отчасти его жаль. Но утешать Фламерона не мне. Он легко найдет себе красавицу и не на одну ночь. Одилия с воплями — это неправда, убежала следом. А потом я услышала голос Богена:
— А зачем вы соврали?
Я с удивление повернулась к брату. Это что все было сплошным обманом? А, правда, зачем.
— Пусть это останется моей тайной. Да что вы принесли.
Объяснять все пришлось опять мне.
— Мы хотим провести полноценные исследования сканеров магии для теоретиков и разработать новые.
— А чем, кажите мне милая девушка, вам старые помешали?
В голосе Валлтиса было столько яда, что отравиться можно. Но в его глазах я уже заметила алчный огонек.
— Они работают ошибочно. Не должны различные люди сидеть сквозь них по-разному. Это неправильно.
Боген встрял в наш разговор.
— И мы хотим официального разрешения на проведение полномасштабных исследований и записи в ведомстве по магическому слежению.
Это ведомство было чем-то вроде секретариата чародеев. Оно вело дела от имени волшебного государства, выдавало сертификаты на исследования и право продажи и покупки магических предметов и артефактов. Так что расстройство ректора понятно. Если мы зарегистрируем исследование, то станем хозяевами магического предмета. А отчисления от их использования не маленькие.
— В кураторы кого возьмете? — мрачно спросил Валлтис.
— Никого. Мы занимаемся на теоретическом факультете. И считаемся студентами научного направления. Можем со второго курса работать самостоятельно.
— А учиться вы когда будете умники, — не сдержался Валлтис.
— Поверьте, лорд-ректор, — с улыбкой сказал брат, — нам хватит времени на все. Только препятствия не чините. А с остальным мы справимся и сами.
— Может, все же объяснишь, — сказала я брату, когда мы вышли в коридор.
Он обнял меня и прошептал:
— А ты думаешь на что существуют маги. Вот именно на отчисления простых чародеев и доходы от продажи магических продуктов. Вот так раскритикованные тобою пластинки производятся близким к ректору семейством. Глава этого семейства преподает в академии историю. А так как она у нас прошла, то мы можем и не переживать.
— А испытания как проводить будем? Вряд ли Валлтис разрешит это сделать.
— Да и лабораторию для производства не дадут. Ну ничего сделать я ее смогу и сам. Но производителя придется найти. Надо с Мари поговорить. Ее отец артефактор. В свое время подавал большие надежды. А вот испытания будем проводить в отцовском монастыре.
И мы окунулись в учебу. Как и предупреждали девочки нагрузка стала в два раза больше. Боген уговорил Мари нам помочь. Барышня раскраснелась, долго смущалась, но согласилась. Ее отец был еще не старым мужчиной, но на висках уже появилась седина. А еще Мари оказалась как две капли воды похожа на него. Когда мы выбрались к нему впервые и рассказали о своей наработке. Мужчина усмехнулся в усы и спросил:
— Хотите подвинуть этого напыщенного дурака?
— Мастер Малсель, — сказала я, — да дело не в этом. Меня просто поразило, что через эти пластинки все видят по-разному. Этого не должно быть. Все должны видеть максимально полно. И вот одна моя особенность натолкнула меня на мысль, что ее можно делать не так, как делают сейчас.
— Мастер Малсель, — встрял Боген, — мы приглашаем вас в патент.
— А курирует вас кто?
— Никто. Мы сами.
Марлсель посмотрел на нас и растерялся.
— Да вы ребята смертники. Ну ладно. Я согласен помочь. Надоело заниматься ерундой. Что у вас там?
Работа над новым артефактом шла медленно. Все же нагрузка возросла. И вольно или невольно, но задавали мне больше чем остальным. Или может это только показалось. И я не сразу заметила, что у Зулы появился кавалер. Пока мне об этом не рассказала Мари.
— Авия, вот в каком мире ты живешь, — возмутилась подруга. — Да об этом все академия гудит. Марлон нашел себе простушку.
Я так и села на кровать.
— Да ладно.
— Завидуешь?
— Вот еще, — возмутилась я. — Он мне еще пока я работала в имперском дворце надоел. Они с братьями такое творили, что приличным людям говорить противно и непристойно.