— Ай да Гарф! — обрадовался Хрущёв. — Молодец! Григорий Трофимыч, соедини-ка меня с Долгопрудным...
— Слушаю, Гарф, — послышалось в трубке.
— Здравствуйте, Борис Арнольдович! Хрущёв говорит. Читаю ваш отчёт. Очень порадовали.
— Рады стараться, Никита Сергеевич, — Гарф, судя по голосу, тоже был доволен.
— А помните, что вы мне обещали? Прилететь на Красную площадь?
— Конечно. И готов обещание выполнить. — подтвердил Гарф. — Дирижабль готов к полёту, часа через два можем быть в Москве. Только надо предупредить охрану и ПВО, чтобы чего не вышло... Мы вышлем наш грузовик с причальной мачтой, необходимо разрешить ему въезд на Красную площадь
— Это я организую, — заверил его Хрущёв. — Какая вместимость у вашего дирижабля?
— Двадцать человек возьмём без проблем. Даже с комфортом.
— Так это же замечательно! Тогда готовьтесь. Ждём вас. Я ещё прихвачу с собой человек пять из высшего руководства, ну, и охрану... человек пятнадцать в сумме.
Пока дирижабль летел от Долгопрудного, Хрущёв собрал глав заинтересованных ведомств: министра обороны Булганина, его заместителя маршала Жукова, главкома ВМФ Кузнецова, министра авиационной промышленности Петра Васильевича Дементьева, министра нефтегазовой промышленности Николая Константиновича Байбакова, как потенциального заказчика, и Лазаря Моисеевича Кагановича, курировавшего в ЦК транспорт.
Все шестеро в сопровождении охраны вышли из Кремля на Красную площадь, к некоторому удивлению гуляющих москвичей и стояли возле Мавзолея. Хрущёв никому ничего не объяснил, только поглядывал на север, а на все вопросы заговорщицки подмигивал и отвечал:
— Погодите, сейчас сами всё увидите.
Вдруг кто-то из гулявших по площади людей указал вверх:
— Смотрите! Смотрите! Что это там? Воздушный шар?
— Может, аэростат оторвался?
С северо-северо-запада над Москвой плыл серебристый сигарообразный объект.
— Да это дирижабль!
В то время дирижабль над Москвой в общем-то не был такой уж диковиной. Перед войной дирижабли из Долгопрудного летали и на парадах, и на авиационных праздниках. Многие помнили и прилёт в Москву немецкого LZ-127 "Граф Цеппелин" 10 сентября 1930 года. Но после войны, с 1947 года дирижабли в СССР не строились и не летали.
На площади появился грузовик ЗиС-151 с причальной мачтой. Его сопровождала милицейская машина. Кремлевские курсанты оцепили часть площади, обеспечивая безопасное причаливание и посадку дирижабля — чтобы в случае возможного возникновения аварийной ситуации не пострадали гуляющие.
Дирижабль сделал неполный круг над площадью, заходя против ветра. Он постепенно снижался. С корабля сбросили несколько причальных тросов. Приехавшие с машиной сотрудники ДКБА уже подняли причальную мачту. Теперь они закрепили на ней носовой причальный трос, и дирижабль медленно подтянулся к мачте.
Он был относительно небольшой по меркам дирижаблестроения — метров 60 длиной, полужёсткой конструкции — в нижней части оболочка крепилась к стеклопластиковой пространственной ферме, на которой снизу была закреплена гондола. Оболочка была окрашена в серебристый цвет, а на боку красной краской нанесена надпись "СССР В-14"
Дирижабль довольно ловко для такого громоздкого объекта повернулся вдоль площади и опустился, управляясь поворотными импеллерами (пропеллер в кольцеобразном канале). Шасси коснулось брусчатки, корабль мягко приземлился и замер, время от времени слегка колеблясь от порывов ветра.
— Пойдёмте, товарищи, — пригласил остальных Хрущёв и зашагал к дирижаблю.
Дверь гондолы открылась, улыбающийся Гарф закрепил лёгкую алюминиевую лесенку.
— Здравствуйте, Никита Сергеевич! Держу обещание. Здравствуйте товарищи! — приветствовал он членов правительства и охрану. — Добро пожаловать на борт.
Хрущёв, забравшись в гондолу, с интересом осматривался, следом за ним вошли остальные. Никита Сергеевич представил членам правительства Гарфа и Устиновича. Остальная команда состояла из молодых ребят, студентов и рабочих. Жуков выглядел не слишком довольным — Хрущёв оторвал его от каких-то срочных дел. Показав пальцем вверх, он спросил:
— Водород?
— Гелий, товарищ маршал, — ответил стоявший у штурвала Устинович. — Всё абсолютно безопасно.
— А что, мне нравится, — вдруг констатировал Дементьев. — Какая грузоподъёмность?
— Пять тонн, товарищ министр, — ответил Гарф.
Дементьев одобрительно крякнул и кивнул головой.