Великан топтался на месте с опущенными плечами и отчаянием в голубых глазах, которые постепенно наполнялись влагой. Губы его силились что-то произнести, но выходило только бессмысленное мычание.
– Ты плохо слышишь? – Марина Сергеевна была непреклонна. – Уходи!
Нервно трясущийся подбородок, мольба во взоре и падение на колени. Парень рухнул так что от вибрации чуть не упал холодильник.
Виталий, сидя на коленях стал просить прощения и одновременно признался в любви. Впервые за время их знакомства. И скорее всего впервые в своей жизни. Он делал это коряво и косноязычно, но искренне и от всей души. Его монолог был довольно долгий и прерывался только нервными хрипами и бессознательными попытками схватить ее руку и прижать к своим губам. Однако каждый раз он останавливался, не дотягиваясь до ее запястья так как, его же подсознание ставило блок на это действие, очевидно памятуя о только что проваленной попытке заключить возлюбленную в горячие объятия. Таким образом студент скороговоркой произносил свою речь при этом с постоянством физкультурного упражнения вытягивал руки вперед и снова опускал их.
Педагог стояла в той же позе с вытянутой рукой, замерев в ступоре от содержания того что она слышала и в целом сцена выглядела бы весьма театрально если бы при этом присутствовали зрители.
Молодой человек изливал свои чувства в не очень красивом, но обильном словесном потоке, а Марина выслушивала и в какой-то момент даже в ее глазах затеплилась искорка сочувствия. Однако вскоре она снова подняла руку, повторяя свой изгоняющий жест и холодно дослушав до конца последнюю фразу влюбленного произнесла:
– У тебя все, Лисецкий?
Тот осекся, закашлялся и угрюмо кивнул.
– Тогда вали отсюда! – она акцентировала внимание на входной двери, добавив к указующей длани еще и кивок подбородком в ту сторону. – И побыстрее! Я устала и хочу отдыхать! Кроме того, мне нужно в ванную.
Не дождавшись пока студент начнет что-то соображать, Марина Сергеевна целеустремленно прошагала к выходу, щелкнула замком и распахнула двери обнажив лестничную клетку.
– Не задерживайся! – добавила она по-прежнему сидящему на коленях Виталику и хлопнув дверями закрылась в ванной. Вскоре оттуда стал слышен шум льющейся воды.
Оставшись в одиночестве на холодном кухонном полу юноша некоторое время мимически отражал всю бурю нахлынувших на него эмоций. Страдания искривили его лицо. Он морщился в болезненных гримасах, стараясь удержать слезы, но потом неожиданно взял себя в руки и с упрямой решительностью поднялся на ноги, прошел в прихожую, закрыл дверь и сел прямо на пол возле нее, сложив руки на груди.
А дальше был вечер игры на нервах уважаемой Марины Сергеевны. Сначала попытки его выгнать силой. Потом угрозы вызвать полицию. Далее увещевания и нытье в ответ. Повтор признания в любви, юношеские слезы и высокое артериальное давление у более возрастной участницы драматического действа.
В конце концов спустя три часа они оба оказались сидящими рядышком на диване в гостиной, и Марина устало продолжала убеждать страстного юношу в преимуществах дружбы над физическими отношениями в их конкретной ситуации.
– Да пойми же ты наконец, мальчишечка, что я старше тебя на полтора десятка лет. Зачем я тебе такая старая? Плюс ты мой студент и это отвратительно с точки зрения нравственности! – говорила она медленно на последнем издыхании. – Мы ведь так прекрасно общались. Стали практически близкими друзьями. Зачем все портить? Что тебе не хватает?
Но Виталик как капризный ребенок надувал губы и, не желая ничего слышать неизменно отвечал:
– Мне все равно! Я буду всегда любить тебя и буду рядом даже если ты выгонишь меня веником как бродячего пса!
Или что-то схожее по пафосности и величию штиля.
– Иди домой, Виталий! – в последний раз и уже без надежды попросила Марина, а потом просто уснула на диване откинувшись на подушку и даже не раздевшись.
Утром она выяснила, что молодой человек бережно перенес ее в постель, что не составило ему особого труда, раздел, укрыл и просидел рядом всю ночь.
Женщина не помнила всего этого, устав от трудового дня, вечерней нервотрепки и вырубившись без задних ног. Поутру она, проходя в душ толкнула в плечо дремавшего в кресле студента и пролепетала сонным голосом:
– Просыпайся, герой любовник! Будем завтракать, и пора в университет!
После этого случая она больше никогда не приглашала Виталия к себе домой. Мало того, преподавательница попыталась спустить их отношения на тормозах и постепенно минимизировать всякие контакты. Приглашения на кафедру попить чаю с ее стороны больше не было, но несмотря на это студент продолжал приходить. Марина Сергеевна аккуратно сводила всю свою коммуникацию с этим молодым человеком на нет, переводя общение в информативную или педагогическую волну. Со временем все эти усилия должны были по ее замыслу полностью прекратить эту не вполне нормальную ситуацию.