— Нет, тут нам освободить их не удастся, — сказал он Завхару.
— Наоборот, — возразил мастер. — Сейчас охранники должны успокоиться. Тут-то и может представиться случай. Будь начеку.
— Хорошо, — ответил Микут, и они продолжили свой путь.
Еще несколько коридоров, несколько залов. Все то же равномерное движение. Вытягивавшиеся «во фрунт» охранники-люди…
Наконец Завхар остановился и устало привалился к стене.
— Все, — сказал он. — Не удалось. Черт, случая так и не представилось.
— Пошли, пошли дальше, — позвал его Микут. — Они ведь еще не пришли. Мы последуем за ними, и тогда…
— Нет, — покачал головой Завхар. — Дальше мы не пройдем. Дальше путь закрыт.
— Да почему?
— За следующим поворотом решетка.
— Решетка?
— Да, решетка. Нам ее не пройти. Бабожбаб не так глуп и постарался себя обезопасить.
И тут Микутом овладела самая настоящая злость. Потому что все шло наперекосяк, и едва обретя своих друзей, он снова их терял. На этот раз, может быть, навсегда.
— А ну-ка пойдем, — скомандовал он. — Пойдем, глянем на эту решетку.
— Хорошо, пойдем.
Чувствовалось, что Завхар согласился лишь для того, чтобы не обидеть Микута своим отказом.
Они двинулись дальше.
А дальше туннель резко сужался, так что в высоту не превышал человеческого роста. Свернув за угол, они уткнулись в перегораживавшую проход прочную решетку.
Кошка протиснулась между ее прутьями, оказалась на другой стороне и остановилась. Посмотрев на Микута и Завхара, она замяукала, словно приглашая их за собой.
— Вот видишь, — сказал мастер, — дальше этой решетки не пройдешь. А еще дальше — приглядись — увидишь следующую.
Действительно, невдалеке в полутьме вентиляционного туннеля виднелась еще одна решетка, и дальше, в самом конце, следующая.
— Что же делать? — в отчаянии воскликнул мальчик.
— Не знаю, — ответил Завхар.
— Погоди, а разве нельзя расстрелять эту решетку из бластера?
— Можно. Только при этом будет столько огня… загляни в вентиляционное отверстие.
Послушно выполнив просьбу Завхара, Микут увидел, что возле стены, как раз под ними, стоят два стражника-человека.
— Если мы начнем палить из бластера, — объяснил Завхар, — то будет столько огня, что они унюхают дым и поднимут тревогу.
— А вдруг не унюхают?
— Унюхают. Выстрел из бластера в таком тесном коридоре выделит столько тепла и света… Они как раз поэтому здесь и стоят. Кроме всего прочего, еще и стерегут решетку. А знаешь, какое наказание у Бабожбаба для нерадивого стражника?
— Какое? — машинально спросил Микут. У него было ощущение, что решение вставшей перед ними проблемы все же можно найти.
— Их заставляют колотиться головой об пол, пока они не сходят с ума. Так что стражники у этого великого господина очень добросовестные.
— Но что же делать? — беспомощно повторил Микут.
— Ничего. Пошли назад. Попробуем проникнуть во дворец через тот старый ход. Может быть, это нам удастся.
— Но к этому времени они уже куда-то поместят пленников. Как мы их найдем?
— Проще простого. Я уверен, первым делом их поведут на допрос к Бабожбабу. А уж где находится алмазный зал, в котором он допрашивает пленных, я знаю прекрасно.
— Да, ничего не остается… — пробормотал Микут. Он уже повернулся, чтобы идти в обратную сторону, и вдруг остановился.
— Погоди-ка. А если попробовать перерезать эту решетку не бластером, а резаком?
— Резаком?
— Ну конечно. Он-то, не в пример бластеру, как раз для таких дел и приспособлен. Мы сделаем его пламя ма-леньким-маленьким и будем резать потихоньку. Уверен, стражники ничего не заметят.
Несколько секунд Завхар обдумывал его предложение, потом просиял.
— Черт, а ведь я и в самом деле не подумал о резаке. Давай попробуем, должно получиться.
— Давай! — И Микут с готовностью вытащил из-за пояса резак.
Глава 2
Великий господин Бабожбаб сидел на алмазном троне и думал о том, что когда-нибудь его имя впишут во все летописи золотыми буквами. А дети во всех школах будут учить о нем на уроках, потом рассказывать о его жизни и свершениях только стоя, в особо торжественной обстановке, перед развернутыми знаменами.
Бабожбаба сильно занимала одна мысль. Она, можно сказать, его просто мучила. Стоило ли рекомендовать обязательное присутствие музыкантов, которые будут исполнять при рассказе о его жизни торжественные мелодии?
С одной стороны, конечно, стоило. Как можно рассказывать о жизни такого великого человека без исполнения торжественных гимнов?