– Я уж думала – Вы не очнетесь.
– Ну ты… Это… Ё моё… Блин… Не надо так больше! – сказал Дмитрон.
– Что ж, чудненько, чудненько. Я рад, что с Вами все в порядке, – улыбнулся Кактятам.
Во всем теле была ужасная слабость. Не хватало сил даже на то, чтобы разговаривать. Мне едва удалось приподняться на руках и улыбнуться.
– Ну не пугайте нас так! – заскулила эфирная жрица.
Должно быть, моя ободряющая улыбка не произвела должного эффекта. «Странно», – подумал я, а потом увидел висящее на стене зеркало. Кто это? Бледный, волосы взъерошенные, и улыбается как умалишенный. Теперь стало ясно, почему мои друзья смотрели на меня так, будто мысленно выбирали в какой дурдом меня лучше сдать. Да я и сам, глядя в зеркало, представлял себя в желтой, обитой войлоком комнате, одетым в белую рубашку с безразмерными рукавами.
Наконец до меня дошло, что улыбаться все-таки хватит.
– Я в порядке… А, собственно, где это я?
– Вы у меня дома. Торф, не мешай лорду Джеймсбонду, – сказал Кактятам и прогнал собаку с кровати.
– Такой кошмар! Я думала, что не переживу! Вы потеряли сознание, милорд, но я, невзирая на свое шоковое состояние, заботливо перенесла Вас сюда…
– Только не корчи больше такие рожи, а то ведь и мы с перепугу такими же улыбчивыми станем, – сказал Андрей.
Позже все ушли, чтобы я смог отоспаться. Проснулся я уже ближе к вечеру, отдохнувший и с новым запасом сил. Поднялся с кровати и вышел из комнаты. Кактятам сидел в гостиной и большими глотками пил чай из кружки, невидящим взором уставившись в камин. Заметив меня, он вздрогнул:
– Как ваше самочувствие, лорд Джеймсбонд?
– Спасибо, отлично. А где все?
– Ваши друзья отправились в таверну. Сегодня вечером в деревне праздник. Большой праздник. Вы все приглашены.
– Спасибо еще раз. Обязательно придем. Я только хотел бы знать: что же все-таки произошло там, в поле?
– Если честно, я и сам мало что понял. Думаю, Вам с топором надо просто привыкнуть друг к другу. Отныне никогда не расставайтесь с ним.
Я утвердительно кивнул.
– Странно, но я готов поклясться, что, когда Вы подняли оружие, оно будто начало менять свою форму… – задумчиво пробормотал старик. Но потом опомнился: – Хотя мне это могло и показаться. Старость, знаете ли. Старость, знаете ли, не радость.
Так и не получив всех ответов, я попрощался с мэром и отправился в таверну. Злосчастный топор пришлось переть самому. Сначала через дорогу, а потом и по лестнице. Ну и тяжелый, зараза! Каким образом Кактятам смог донести его? Видимо, с этим старичком не все так просто.
Когда я заполз в комнату, Дмитрон спокойненько стоял и смотрел в окно, совсем не собираясь мне помогать. Тучка также не проявляла особых признаков активности. Развалившись на Андреевской кровати, она рассуждала, какие невероятные потрясения ее заставили пережить за последние несколько дней. Я поднапрягся и закинул дурацкую железку на свою кровать, чтобы тщательно рассмотреть. Топор, действительно, был очень искусно сделан. Выполненный из единого куска металла, гравированный какими-то символами и узорами он представлял собой настоящее произведение искусства. На лезвии не было ни щербинки, ни зазубрины, что также немало говорило о мастерстве изготовившего его ремесленника.
В дверь постучали – зашел хозяин таверны.
– Прошу прощения, но заходил мэр и передал вам, что начало праздника примерно через час. Он очень просил прийти, еще он просил вас захватить с собой топор.
Глава 9
Проблемы начались сразу же, как только мы сделали первые шаги от таверны. Неподъемное оружие просто нереально было тащить одному. Потому перли его вместе с Дмитроном под насмешливыми взглядами жителей города. Идти было далеко. Кактятам сказал, что праздник будет проходить на окраине деревни, ближе к лесу. Было уже довольно темно. Тучка переживала, как бы мы не заблудились и не опоздали, а потому торопила нас, как только могла. Наконец мы свернули на дорогу, ведущую к лесу. Неожиданно для себя я заметил, что на улице нет ни одной живой души. Мне показалось это довольно подозрительным. Но, увидев вдалеке огни, я решил, что все в порядке. Внезапно, когда на горизонте уже начали вырисовываться силуэты маленьких людей, сидящих вокруг костра, я ощутил сильную боль в затылке, и в глазах все потемнело. Последнее, что я услышал: