Траншеи Пепла
Черные густые тучи - словно угольный дым, закрученный сильным ветром. Сквозь темное месиво изредка видны едва пробивающиеся лучи алого солнца, вмиг заливающие кабину подвесной турели красными бликами. Самолет-разведчик ритмично трясется, рассекая острым носом плотное небо, пропитанное гарью от полыхающего бензина, осколками снарядов и криками боли. Многие гвардейцы втайне боялись здешних плотных туч и верили, что те могут не пропустить душу погибшего к Золотому Трону. Разведчик не верил в это, но сейчас, смотря, как тучи с явной неохотой расступаются перед стальным носом машины, он почувствовал отдаленный скрип острых когтей беспокойства по задней стенке черепа. -Выходим на точку через три сотни, - раздается в наушниках голос пилота. Статические помехи рвут его слова на куски, и разведчик едва понимает, о чем тот говорит. - Готовь аппаратуру. Солдат кивает невидимому собеседнику и включает расставленные по турели камеры. Его руки едва заметно вздрагивают каждый раз, когда мужчине кажется, что самолет снижается. Прямо под ним расстилалась земля, скрытая черными тучами, усеянная трупами, разрываемая взрывами последние два года. Два года - с тех пор как 618-й Бронетанковый Полк Имперской Гвардии, отвечая на призывы о помощи местного планетарного губернатора, высадился на раздираемую гражданской войной планету. Наступающих еретиков удалось остановить, и теперь воющие стороны зарылись в укрепления, наставили орудий и занялись медленным, планомерным пережевыванием собственных солдат в мясорубке позиционной войны. Разведчик включил последнюю камеру и уселся обратно в кресло. Мужчина внимательно наблюдал за плотностью туч, и каждый раз, когда ему казалось, что в них вот-вот начнут появляться разрывы, солдат покрывался холодным потом. Из-за двух солнц, круглыми сутками заливающих Дайзен 6 красным светом, ночь наступала, только когда позиции накрывали жирные черные облака. Но они могли пропасть в любую секунду, и тогда разведчик окажется под прицелом зениток, а его силуэт романтично окрасится алыми отсветами солнц. - Вышли на точку, - снова зашуршал в ухе голос пилота, словно сухой саван, что трепещет под ветром выгоревшей пустоши. - Врубай аппаратуру. Разведчик приникает к видеоаппаратуре и заглядывает за завесу черных облаков. Объектив камеры сначала не ловит ничего, кроме жирных, струящихся, завывающих небесных потоков. Они закручивались перед взглядом мужчины, словно вспучивающиеся внутренности варпа, притягивающие взгляд и пугающие одновременно. Но прошло несколько секунд, и самолет вынырнул из массы облаков, легонько клюнув носом, а в объектив прыгнула изрытая снарядами земля. Первое время разведчик видел только точки полыхающих костров, а потом зрение привыкло, и всё приобрело четкость. Землю прорезали изломанные линии траншей и укреплений, земляных валов, рокритовых брустверов и едва выглядывающих над поверхностью пласталевых бункеров. Разведчик не увидел ни одной зенитки, но он кожей ощущал их жадный, голодный, ищущий взгляд, блуждающий по темным небесам. Сейчас тучи были забиты вражескими и дружескими самолетами, разведывающими местность. Каждая сторона пыталась выжать из набежавших облаков максимум возможностей. Разведчик встряхнулся и быстро защелкал объективами, переключаясь с камеры на камеру. Все пикты, полученные им сейчас, будут отправлены в подразделения, чтобы командиры спланировали атаку и проложили маршруты отрядов через десятки, сотни искореженных, ржавых, гниющих трупов бронетехники и хаотично рассыпанных мин. Гвардеец отвлекся на секунду, заметив приглушенные вспышки, плеснувшие огнем на трухлявые стальные тела. Разведчик увидел мельтещащие фигуры, прижимающиеся к земле и размахивающие оружием - так выглядят люди, старающиеся убивать друг друга потише. Кто это столкнулся - мародеры с обеих стороны или разведка с трупоедами? Солдат видел только мелькающие между остовов бронетехники тела и, пожав плечами, прильнул к видоискателям камер. Если это мародеры-гвардейцы, то лучше им добить противника побыстрее и сбежать со всем награбленным. А то привлекут внимание комиссара или командира, и тот их отправит к стенке, сообразуясь с приказом по Полку № 16.3487.41 “О мародерстве”. По нему постоянно кого-то ставили к стенке, но гвардейцы продолжали рисковать, поставляя местным торгашам трофейное оружие, куски брони на амулеты и черепа еретиков для частных коллекций. Перекупщики вечно крутились около военных частей, и иногда случались настоящие кулачные свалки за особенно приглянувшийся артефакт. Изредка торгашей разгоняли патрули военной полиции, но на следующий день они возвращались. И, судя по всему, большой процент с их продаж уходил в карманы местным большим командирам, иначе сборище разогнали бы куда как жестче. Самолет вздрогнул, вильнул, а сердце от страха заколотилось у разведчика прямо в горле. Рядом со стальным боком, разрывающим черные тучи, вспыхнул луч прожектора. Он вслепую пошарил по небу и потух, не найдя ничего интересного. - Начинают осматривать наш сектор, - пробормотал пилот. - Минута - и сворачиваемся. Разведчик осмотрелся в последний раз и мимолетом заметил группу мужчин в черном, прячущихся за траком перевернутого танка. Черная форма, аугментации - техники-ремонтники полка. Разведчик заметил, как один из них взглянул в бинокль и уставился прямо на него. Махнув приветственно рукой, пожелав удачи и пробормотав быструю молитву во славу Императора, разведчик взглянул на стекло подвесной турели. По нему забарабанили первые капли. Репарт-фельдфебель, глава ремонтников, вытер пахнущую гарью и бензином воду с лица, убрал бинокль и грозно харкнул в грязь под ботинками. - Говноед сраный, - рыкнул Гаррет, ткнув в сторону разведчика неприличный жест железной рукой. - Переждем, пока улетит, а пока рассаживайтесь поудобнее, доставайте амулеты и займитесь удачей. Командир проследил, как его подчиненные расселись по укрытиям, достали амулеты. Сам Гаррет взглянул на небо, где самолет разведки пролетел прямо под вспышкой красного солнца: плохой знак. Им сейчас не нужно никаких плохих знаков, хватало и заливающего поле дождя. Командир повернулся к подчиненным и уселся на ржавый кусок танкового остова, что остался здесь после одной из тысяч предыдущих атак. Потери среди механизированных бригад такие, что нельзя ждать подкрепления: пока жирные баржи Муниторума приползут сюда, чтобы наконец высраться новыми танковыми клинами, у Полка уже не будет чем атаковать. Гаррет хмуро взглянул на хронометр, - три часа ночи. Он до сих пор отсчитывал время, словно тут была какая-то смена суток, не продиктованная изменчивым путешествием черных облаков. Репарт-фельдфебель взглянул на небо, дождь, барабанящий по ржавым танковым трупам, словно неумелый импульсивный убийца, беспорядочно тыкающий тупым ножом уже давно мертвую жертву. Тяжелые капли превращали поле боя в непроходимую грязищу - она липнет к сапогам, пытается крепкими лапами вцепится в штанины, схватить пока еще живого солдата торчащими из земли обугленными костями. Гаррет вскидывает голову и вглядывается в луч прожектора, прорезавший облачную тьму. Разведчик пока остается незамеченным, но стоит ему хоть чем-то выдать себя, как еретики и предатели на том конце поля тут же примутся за любимое дело - исступленно давить на гашетку. В такой обстановке танк не уинтендантишь. Командир ремонтников осмотрел людей, устроившихся на небольшой поляне, окруженной остовами техники. Они почти неразличимыми силуэтами затерялись в тенях, закутавшись в черную форму техников, и занимались кто чем. Кто-то точно играл, торопливо выкидывая кубики на расстеленный поперек разбитых гусениц плащ. Никто из них даже не старался выиграть - они просто кидали монеты и называли какие-то цифры, изредка швыряя кости на мокрую ткань. Цель была в том, чтобы проиграть, потому что проигранные деньги - жертва удаче. Потом, когда игра закончится, они закопают банк под танком, зачитывая молитвы Императору, облаченному в доспех из золота. Вот другая парочка солдат выпила по глотку из маленькой фляги и быстро сунули ее в разбитый корпус бронетранспортера - небольшой жест, чтобы точно вернуться и допить начатое. И каждый тихонько проверял специальный карман на груди черного комбинезона, скрытого бронежилетом. Там, надежно обернутые армированной тканью, тщательно запакованные в непромокаемые пакеты, лежали последние письма - то, что будет отправлено на родину в случае смерти. Только карман Гаррета пуст. Пока что пуст. В свой он складывал письма тех, кому уже было не суждено покинуть поле боя. Командир вскинул голову и взглянул за спины ремонтников, на тропу, проложенную промеж противотанковых ежей, осколков снарядов, кусков самолетов и остатков старых траншей. Там приютились те, кто потянет основную лямку, растаскивая окоченевшие остовы техники и подсоединяя к танку трос лебедки - сервиторы и приписанные к техникам солдаты, обвиненные местными полевыми судами в какой-нибудь оплошности. Заснул на посту? Торговал краденым? Украл у офицера амасек, чем подорвал боеспособность отряда? Две-три вылазки с ремонтниками - и ты вернешься в строевую часть. Возвращались, правда, редко. Гаррет оглядел перепуганные лица, судорожно сжатые ножи, и хмыкнул. Этим дальнобойного оружия не пола