е для бессмертной души верного солдата, и пройти всю дорогу лучше в компании. Ремонтник пошарил рукой под траком и сунул два сохранившися письма в армированный карман. Сегодняшняя жатва началась. Командир выпрямился, оглядел трупы и кивнул остальным. Группа двинулась дальше. Техники медленно проползли между обломками когда-то рухнувшего самолета. Краем глаза они заметили, что с одной стороны кто-то снял несколько бронелистов и организовал внутри наблюдательный пункт, обращенный в сторону предателей. Имперские снайперы никогда не теряли возможности осмотреть позиции противников и продырявить несколько хаостиских голов. Сейчас наблюдательный пункт был пуст. Последнюю преграду к намеченному танку - ржавую старую колючую проволоку - отряд преодолел нахрапом, выворотив несколько кольев. Ремонтники перевалились через небольшую гряду и спрятались за бортом Леман Русса - танка, который нужно дотащить до своих позиций, починить и вернуть в бой. Гаррет кивнул подчиненным и, выглянув на секунду, полез под технику. Под стальное брюхо стекала вся вода, что лилась с неба, и командир упал животом в топкое жирное болото. Грязь заляпала лицо и с чавканьем принялась всасывать в себя руки и ноги ремонтника, пропитывая черную форму. Тьма вокруг ремонтника превратилась в сплошное черное полотно: солдаты завесили плащами траки машины и теперь можно включать фонарь. Яркий луч выхватил болото, заляпанные грязью траки и брюхо машины. А еще - труп танкиста, вывалившийся из потайного люка в дне танка. Тело, скрученное неизвестной силой, плавало в грязи, а кишки грязной склизкой грудой плавали в жиже, заляпав бурым говнищем край эвакуационного отверстия. Оборванное, изодранное лицо танкиста плавало в красновато-коричневой грязи, уставившись невидящим взором куда-то в сторону Золотого Трона. Гаррет скривился и снова сплюнул попавшую в рот грязь. Он быстро вытащил письмо из армированного кармана танкиста и бегло осмотрел его форму. Она была изрублена несколькими сильными ударами, словно кто-то когтями рубанул. Ремонтник скривился, словно от зубной боли, представляя, как ему сейчас придется лезть в измазанный трупачиной люк, засовывая голову туда, где не так давно бушевало что-то, разорвавшее человека пополам. Но указы Генерального Штаба Астра Милитариум сильнее любой твари, которая может скрываться в стальной скорлупе. Как говаривал их комиссар: “Если бы нас, штабных, с их печатями выпустили на поле боя, то война уже давно бы закончилась. Демоны сидели бы и заполняли всякую бумажную срань в пяти экземплярах”. Гаррет вытащил револьвер и длинной трубой глушителя отодвинул кишки насколько было возможно. И, вздохнув, полез в люк. Он тут же угодил рукой в разорванные кишки и чуть было не поскользнулся, чудом не угодив обратно в грязь. Негромко чертыхнувшись, командир пополз в стальную скорлупу танка, протискиваясь вплотную к разваленному трупу. Он сунул руку с револьвером в боевой отсек, а потом залез сам. И увидел, почему танк остался в такой целости и сохранности. Внутри машина была залита кровавой кашей, медленно гниющей и превращающейся в густое комковатое красное желе. Оно равномерным слоем покрывало стены, свисало с потолка желеистыми сталактитами. В нем плавали обрывки формы, куски плоти, остатки оружия и кусок лица, срезанный одним быстрым ударом. В застывшем глазе, безвольно уставившимся в изуродованный потолок машины, навсегда впечатался испуг и изумление. Рядом с остатками одного из танкистов виднелась десантная рампа. Краска на ней была счесана до стального блеска, ее покрывали десятки, сотни и тысячи глубоких порезов, а кое-где Гаррет заметил отпечатки зубов. И вот, у самого выхода, валялся тот, кто убил своих товарищей - изуродованный танкист. Его лицо раздалось вширь, кожа треснула под напором демонической морды, прорвавшейся сквозь человеческую личину. Кто-то вселил в гвардейца демона, и тот разодрал весь экипаж на куски. А потом он долгие часы бился о десантную рампу, атакуя ее раз за разом. Он излохматил руки в кровавое месиво, свисающее, словно залитая краской тряпка, сточил и обломал зубы о пласталевую обшивку и издох, полностью истративший всю отпущенную ему силу. Интересно, сколько дней он завывал, запертый в полнейшем одиночестве внутри стальной скорлупы? Гаррет быстро пробежался по тому, что осталось от армированных карманов танкистов, и собрал все письма, не побрезговал даже тем, что лежало в форме бывшего одержимого. После чего легким движением смахнул с кресла механика-водителя остатки головы и уселся на его место. Быстрый взгляд в боковые камеры показал, что его подчиненные споро очищали траки и закрепляли на броне, идущие от раздутых механических рук сервиторов. Ремонтники резво задували места соединений пеной, которая быстро твердела до крепости бетона. Командир предпочел бы старую добрую плазменную сварку, но любая вспышка могла привести к артиллерийскому недержанию у противника. Гаррет кивнул сам себе, и одним щелчком включил малую силовую установку Леман Русса. На приборной панели засветились десятки рун. Ремонтник быстро пробежался по ним пальцами, и система запустила проверку основных узлов. Экран механика усеяла россыпь красных и желтых значков. Электрический привод башни разломан сквозным пробитием, основная силовая установка потеряла защитный кожух и половину проводки, большая часть гидравлики улетела к варпу в пасть. Но Гаррет ухмыльнулся, потому что танк все-таки получится утащить: траки целы и не заклинены. Голову сжали стальные кольца, руны поплыли перед глазами, глаза налились тяжестью, словно два мешка, которые бандиты набили изрубленными трупами. Гаррет чуть не рухнул с кресла, только на последних секундах вцепившись пальцами в кресло. Второй рукой он быстро зашарил по нагрудным карманам и подцепил пальцем небольшую металлическую коробку. И в последний момент, когда Гаррет пытался выдернуть ее из кармана, пальцы дрогнули, и маленький стальной квадратик с чавканьем ушел в желеистую кровавую жижу. Ремонтник со стоном упал следом, зарывшись ладонями и коленями в красную подгнивающую пасту. Он беспорядочно шарил руками по вонючему болоту, клюя носом от резко навалившейся усталости. Но вот пальцы заскребли по металлической крышке. Гаррет загреб полную ладонь кровавого студня и трясущимися руками раскрыл коробочку. Он засыпал на ходу, клевал носом и едва мог держать глаза открытыми, и просто закинул горсть таблеток в рот. Уже через секунду энергия снова раздула вены Гаррета, и он облегченно откинулся на пол, шмякнувшись затылком в вязкую красную жижу, покрывающую пол. Сонливость и усталость, свалившиеся на грудь мраморной плитой, медленно отступали, уходили в тьму. Боль в глазах утихала, череп прекратил скрипеть и трещать под раздувающимся истощением. Гаррет наконец-то открыл глаза и уставился в потолок танка, чувствуя, как силы возвращаются, а красная жижа медленно и неумолимо пропитывает его форму и волосы. Ремонтник держался только на мощных стимуляторах, обменянных у лейб-медика на пару внеочередных починок для его отряда. Замена гидравлики у полевой медицинской машины была честной ценой за две коробки таблеток, способных держать истового воина Императора на ногах даже в те моменты, когда искренняя молитва не справлялась. Лучше об этом не знать ротному фельдфебелю-экклезиарху, а то сначала заставит помогать в литургии в качестве примера самого отвратительного из еретиков, а потом прикажет расстрелять из полковых артиллерийских установок под внеземные хоралы церковных сервиторов. Но факт остается фактом: через несколько дней командование запланировало крупную операцию, и ему понадобится вся техника, которую можно достать. Та, что прилетит с далеких планет - свежая, недавно покрашенная, наполненная молодым, неопытным мясом - консервы на столе военного пира, как говорит их комиссар. Так и та, которую получится достать и восстановить с полей сражений. Поэтому ремонтники не спят уже пятые сутки. Днем они слепнут от вспышек плазменных аппаратов, а ночью ползают по полям боев, усыпанными костями и стаями трупоедов, пытаясь достать технику, которую можно восстановить. Но Гаррет не жаловался - долг есть долг. И главное, - ночь это время добычи. Они всегда умудрялись найти ценные трофеи, которые потом обменивали на еду, выпивку и другие радости солдатской жизни. И не забывали делиться с прямым начальством: это ведь тоже долг воина Императора - помогать товарищам, правда? Точно так же ремонтники относились и к тем модификациями, что были установлены их руками на освященные Омниссией танки гвардейцев. Всем хотелось жить, чтобы как можно дольше исполнять долг перед Золотым Троном, поэтому экипажи, пережившие хотя бы один бой, хорошо платили техникам за дополнительные листы брони, замаскированные ракеты и улучшенную гидравлику башен. Репарт-фельдфебель наконец перевернулся на бок и оглянулся. Его взгляд случайно зацепился за плотную зеленую сумку, сшитую из гвардейских оружейных чехлов, хорошо спрятанную под водительской панелью управления. Ремонтник никогда не заметил бы этого места, если бы не упал на пол в приступе резко навалившейся усталости. А сумку здесь положили недавно: присохшая к стенке танка кровь была содрана, когда самодельный вещмешок кто-то кинул сюда. Мародеры. Гаррет быстро проверил чехлы