Когда мы поднялись на сцену, там шла обеденная молитва. Батюшка красиво пел, народ на площадь притих и внимал молитву. Михаил подошел к ведущему и объяснял суть ситуации, Алексей привел Валерку, Вадьку и еще очкарика я так понимаю старшего. Мальчишки подошли ко мне.
- Как думаешь, Макс нас будут пороть? – какие они все таки еще дети. Я потрепал Валерку по голове и подбодрил.
- Вы мои бойцы, никто вас не тронет.
Церемония началась. Ведущий объявил вече открытым и пригласил на сцену отца Михаила и сотника третьей сотни. Первым начал Михаил четко, коротко, по существу.
- Слава Украине. Громада у нас ЧП. Вчера мои парни, вот эти красавцы у третьей сотни украли оружие, два автомата калашниковых и патроны. Сегодня затеяли бой с беркутом и расстреляли весь арсенал, хорошо, что не погибли сам. Их старший, Сергей Леонидович, вон тот в очках с ними не справился и хотел утаить правду. У третьей сотни прошу прощения, все мы просим. Предлагаю парней изгнать с Майдана, а Сергея Леонидовича перевести в обычные бойцы – толпа зашумела - так их, из-за таких к нам как бандитам относятся. Правильно сотник говорит, гнать надо. И очкарика гнать.
Командир третьей сотни помалкивал, потому что был виновен, не поставил охрану, напился вчера со всеми и понятия не имел, что у него пропало оружие. Он сказал, что готов простить парней и зла не держит, на что отец Михаил сказал, что они поедут со мной в Харьков на перевоспитание.
Когда мы вернулись на место дислокации нашей сотни Алексей приготовил три вещь мешка с пайком отдал нам и мы отправились к зданию СБУ повидаться с Верой.
- Валера, Вадька я за вас поручился и мне не нужны сюрпризы. Вот вам по карточке там нормально денег и ежемесячно будет поступать. На этом листике пишите мне свой домашний адрес, потом разным поездами метро добираетесь до вокзала и покупаете билет ты в Одессу, ты в Кривой Рог. Ваши адреса у меня есть, когда соберется команда, я за вами заеду, может через неделю, может позже. Из дома никуда не уезжать. Я не шучу, сейчас поеду вслед за вами и прослежу, чтобы вы сели в поезд. Вы уже не дети. Валерка ты первый пошел. И помни обо мне никому. Вадька береги себя. Я на тебя надеюсь.
Здание СБУ было видно и слышно. Моя миссия закончена, так что остаток дня проведу в компании Веры. Когда я подошел ближе я увидел, как выглядит штурм в 2014 году. Парни в бронежилетах и касках подошли с двух сторон к стеклянной двери проходной и двумя молотами стали бить, сметая стекло и осколки. Постовой на проходной был чем-то похож на моих парней, юный, перепуганный, с автоматом и полным отсутствием плана действий. Когда проход был открыт и толпа рванула на него, он поднял автомат в воздух и пустил очередь. Все с криком побежали назад. Он немного осмелел и стоял в ожидании, если кто-то приближался, стрелял одиночными под ноги. Мне трудно было найти в такой толпе Веру, да честно говоря, парень восхищал. Стоял на боевом посту, помня о долге и своей роли в ситуации. Когда очередной смельчак двинулся к нему, пуля полетела в мраморный пол и отрекошетила в кого-то в толпе, кто-то в желтом жилете прессы вскинул руки и рыжая знакомая шевелюра блеснула на солнце и поползла на пол, утаскивая с собой и желтый жилет и сумку от фотоаппарата. Вера, никаких сомнений, что это она. Моя миссия не мальчишки, я должен был спасти ее. Когда подбежал из ее шеи клокотала кровь, в моем рюкзаке были бинты и обезболивающее, я быстро забинтовал рану и понес Веру в сторону проезжей части, где стояло несколько машин скорой помощи.
- Доктор она жива?
- Да, пульс есть. Хорошая повязка. Может спасем.
- Можно с вами?
- Прыгай. Будешь за приборами следить. Если давление падает на 65, кричишь мне, понял?
- Понял. А вы куда?
- Я за руль. Моего водителя утром ранило.
Доктор водил мастерски. Мы неслись сквозь пробки, по встречке, крича сиреной и мигая фарами. Датчик давления вел себя хорошо, Вера в себя не приходила. В больнице к хирургу была очередь, Веру поставили ждать, а мне разрешили побыть рядом и следить за давлением. Мимо проходили парни со знакомыми ленточками, в бронежилетах и касках, одни заносили пакеты с медикаментами, другие с едой, некоторые волокли своих окровавленных товарищей, интересуясь кто крайний к хирургу. Очередь двигалась медленно, а время шло к полуночи, я чувствовал, что могу уснуть. Достал свою карточку и оформил больничный лист Веры. Отдал медсестре карту, написав на больничном листе пин, зная, что денег там достаточно, месячный бюджет харьковского ополчения, должно и на операцию хватит и на жизнь потом. Как только оформление закончилось, подошла наша очередь и Веру покатили. Три долгих часа я боролся со сном, потом вышел и бодрым голосом забасил: «Рыжая журналистка будет жить. Кто следующий?»