- На чем я остановился?
- Она сказала «в вас есть что-то женское, и мне это нравиться».
- Ах, да! Потом мы говорили о том, о сем, она пила охотно, и после третьего по счету ресторанчика мне ничего не оставалось, как отвезти ее на Юго-Запад, в ее большую квартиру, набитую дорогой мебелью, безделушками, чудной электохренью. Определив свою персону в привычных координатах, она попросила меня посмотреть телевизор, полистать Maxim, оценить бар, и ушла в комнаты «минут на 40». Не было ее около часа. Когда я уже решил сваливать, появилась в черном вечернем платье с открытой спиной и на тонюсеньких шпильках. Я обомлел.
- Скажи честно, ведь я угадала? Тебе ведь нравятся туфельки на высоких каблучках, красивые платья, красивые украшения, - повертела шейкой, украшенной немыслимой красоты бриллиантовым колье, развела запястья с такими же браслетами, — женственность, наконец?
- Ты – богиня. Кажется, я погиб. Нет, точно погиб...
- Влюбился?
- В тебя невозможно не влюбиться.
- А до конца влюбился?
- Нет, процентов на 60.
- Всего на 60?
- Остальные 40 процентов моей влюбленности зависят от твоего отношения.
- К тебе?
- Да. Если будешь честна со мной – влюблюсь на все сто.
- А просто секс тебя не устраивает?
- Нет.
- Ладно, посмотрим, - села тут рядышком, приклеилась сладким своим телом, поцеловала в губы, и понеслось, поехало!
Дней через десять я влюбился в нее на все сто. С Викторией одно удовольствие было выходить в свет и в парк, тем более, сидеть в ресторане – все мужчины и женщины зарились на нас, и мне было приятно. Виктория всегда прекрасно выглядела, любая вещь на ней смотрелась. Конечно, времени она проводила в бутиках море, потому я часто ее сопровождал, и мне приятно было выбирать для нее платье, белье или туфельки. Кстати сказать, она, как правило, следовала моим рекомендациям, затем сообщая, что, по словам Гали – это ее подружка - я попал в самую точку. В постели все тоже было пальчики оближешь, мы постоянно изнемогали от секса, отдыхая потом в обнимку и говоря друг другу слова любви и благодарности. Лишь через месяц или около того она сказала (после волшебного соития, до конца сделавшего меня ее рабом), что нам надо как-то разнообразить наши отношения.
- Ты имеешь в виду групповой секс, типа пригласить в постель Галю? – спросил я с некоторой тенью неприязни. – Да, она хороша, но мне никого не хочется, кроме тебя.
- Да нет, дурачок, - улыбнулась она. – Я имела в виду ролевые игры.
- Терпеть не могу снегурок и горничных. В моей коллекции эротических снимков их нет ни одной, - сказал я, в периоды одиночества подолгу копавшийся в эротических сайтах.
- Я в роли снегурочки? Или смазливой горничной?! - рассмеялась она. – Глупости! Я имела в виду другое...
- Что ты имела в виду? – Виктория в тот день выглядела как никогда умопомрачительно в новом алом гарнитуре и такого же цвета туфельках на шестидюймовых каблучках.
- Ты надевал когда-нибудь колготки? Не детские, разумеется, дамские?
- Нет, конечно. И в голову не приходило, – мне вспомнилось, что я очередной у Виктории любовник. Не от этих ли причуд предпоследний, Дима, от нее ушел? А может, от тех выкрутасов, которые она пока еще мне не предлагала?
- Давай, попробуем? Уверен, тебе понравится?
- Твой размер на меня не налезет... – пробормотал я, представляя себя в колготках.
- Они эластичные. И у меня есть с лайкрой, как ты любишь.
- Мне они нравятся на твоих ножках.
- Не капризничай, я же по глазам вижу, что ты не прочь попроказничать.
- Неси, ради тебя я согласен. И грех ведь, он на миру грех...
Честно говоря, я уже носил колготки, когда сломал себе ногу, и надо было для чего-то там бинтовать здоровую, да и больную под ортезом (это такой армированный бандаж на липучках вместо гипса). Я бинтовал их долго и нудно, пока одна хорошая знакомая не посоветовала вместо бинтовки носить плотные колготки. Я заинтересовался (надоело перебинтовываться каждый божий день), и она принесла мне свои – красного цвета, - надела, ехидно улыбаясь. А мне тогда да и позже было плевать на ее улыбки – колготки пришлись, и я жил в них два месяца, пока врачи не разрешили снять ортез.
Так вот, я согласился, и Виктория достала пакет из прикроватной тумбочки (заранее приготовила, вот ведь женщина!). Пакет с призывно блестящими колготками и коротенькую такую шелковую рубашку. Первые по размеру подошли, то есть налезли по самый пупок, а вот рубашка где-то сзади по шву неприятно для слуха треснула. Облачившись, я встал перед зеркалом. Осмотрелся. Повернулся туда-сюда, и мне понравилось! Особенно блеск. И рубашка алая была к лицу. И собственное настроение, ведь на мне было то, что мне нравилось на женщинах. Я, большую часть жизни себе не особо не нравившийся, был поставлен своей Викторией в начале какой-то тропы.
- Ты прямо Геркулес в полоне у Омфалы, - хихикнула Виктория. – Вот только усы не идут.