- Виноват – я повернулся к ней – Признаю. Зато будем потом вспоминать и смеяться.
- Смеяться!? – Верка иронично улыбнулась – Тебе что, смешно было? Я что-то особого смеха за тобой не заметила. аза руг ак снова заглохли. глохли.а. стал разворачиваться .
В обратную сторону дорога пролетела куда быстрее. Было начало шестого, когда мы увидели окраинные девятиэтажки. Мы, конечно, немного успокоились, но что-то мешало мне расслабиться до конца. Я знал, что Верка девушка не злопамятная. Ну, позлиться чуть-чуть, и перестанет. Но, по правде сказать, мы стали гораздо ближе друг другу, чем всего несколько часов назад. Эмоции от пережитого еще оставались так сильны, что никто из нас не обратил внимания на одну важную вещь. На протяжении всего пути нам не встретилось ни одной машины.
Мы жили в небольшом провинциальном городке. Через наш микрорайон проходило федеральное шоссе. Поток машин по этой дороге никогда надолго не прерывался. Поэтому в одном нашем микрорайоне было целых три светофорных перекрестка. Семён повернул на первом таком перекрестке при въезде в город. Недалеко отсюда находился гаражный кооператив. Ряд новостроек на окраине, вдоль которых мы ехали, был виден издалека. Верка попросила остановиться у нового магазина между новостройками. Его открыли всего полгода назад. Она хотела купить домой хлеба и молока. Семён припарковался рядом с желтым жигуленком на небольшой стоянке перед широкой витриной. Близился вечер.
Семён заглушил мотор. Верка вышла из машины.
- Я быстро – пообещала она.
Жара на улице спала. Но люди, как будто, наплевали на это. Наши глаза не смогли отыскать ни одного человека вокруг. Более того, ни одна машина не проехала из города или в город. Даже ночью у нас не бывало так тихо.
- Что-то не так – тихо произнёс Семён, оглядываясь вокруг.
Мы были похожи на марафонцев, которые приходят в себя, отлёживаясь за финишной лентой. Нестриженные темные волосы Семёна торчали в разные стороны, по виску сползали застывшие разводы от собранной в салоне пыли. Футболки у нас прилипали к телу, но мы были счастливы тем, что добрались до дома.
Слова Семёна обострили мои предчувствия. Сам воздух надвигающегося вечера восемнадцатого июля был другим. Это отличие не поддавалось описанию. Наверное, в пустыне, где на много тысяч километров нет ни одной живой души, воздух как раз обладает этой особенностью. По такому воздуху не передаются человеческие звуки, он не заполнен людским дыханием, в нём никогда не звучало детского смеха.
Верка не пробыла в магазине и одной минуты. Она вышла из дверей бледная, чем-то сильно обескураженная. Мы удивились, почему она ничего не купила.
- Там никого нет…- тихо произнесла она, подходя к машине – Бери, что хочешь.
- О чем ты? – не понял Семён.
- Людей там нет! – повысив голос, повторила Верка.
Мы с Семёном решили проверить. На потолке гудели длинные лампы, в широкие стекла витрин билось несколько мух. У касс никто не стоял. Так же быстро мы вышли на улицу. На обочине дороги, где начинались незастроенные поля, ветер колыхал полынью. Верка смотрела по сторонам.
Я не думал, что есть необходимость срочно ставить машину в гараж. Мы находились в городе уже добрую четверть часа и так и не встретили не одного прохожего. Я был бы только рад, если бы отец увидел нас и прилюдно отсчитал меня за угон тачки.
- Поехали-ка домой, Семён – сказал я, тревожно всматриваясь в горизонт.
Наш большой общий двор, составленный из трех пятиэтажных многоквартирных домов, расположенных буквой «П», с песочницами, детскими площадками и качелями был абсолютно безлюден. Скамейки, всегда занятые местными бабушками, оставались пустыми. Повсюду нас встречала неестественная тишина.
Семён подкатил прямо к Веркиному подъезду. По инерции мы продолжали вести себя так, будто ничего не случилось. Я увидел, что на её балконе открыта сетчатая дверь внутрь комнаты. Лёгкий ветерок надувал тюль.
- Вер, - сказал я прежде, чем она вылезла из машины – Ты проверь, как там у тебя. Мы здесь подождем. Если порядок, с балкона нам скажешь, хорошо?
Верка посмотрела на меня долгим проницательным взглядом. Она прекрасно знала, что дверь на балконе бывает открытой только тогда, когда дома кто-то есть. Ничего не сказав, она вылезла из машины и громко позвала сначала маму, затем младшую сестренку. На её крик никто не отозвался. Верка насупилась, оглянулась на меня и зашла в подъезд, а мы остались в машине.