Втыкаю копье в череп какой-то готки или иной неформалки, коей не посчастливилось или посчастливилось, тут уж как смотреть, умереть в первые дни. Сейчас-то, вне Коммуны, очень вариативные личные права и свободы у женщин. Вон, те же черти вручают в награду особо отличившимся двузначные количества рабынь…
— Пока ты спишь, враги качаются, да? — спросила Шув с усмешкой.
— Товарищи красноармейцы, запишите эти простые, но в то же время великие слова… — обратился я к Берсону и Козьмину.
— Серьёзно? — недоуменно спросил Берсон.
— «ДМБ» ещё не смотрели, что ли? — удивился я. — А вот это точно запишите: фильм «ДМБ» обязателен к просмотру. Хотя концептуально нового о нашей армии вы оттуда не узнаете…
— Везут, — подошла моя бабуля. — И познакомься с Леночкой, будь добр.
— Как я полагаю, он на инвалидном кресле приедет? — спросил я.
— Его привезут ополченцы, — ответила бабушка.
— Тогда я завалю ещё пару десятков зомби и уйду на перекур.
Последние два дня я минимум по четыре часа в сутки занимался убийством зомби и уже чувствую разительные перемены в самочувствии. Сил будто бы стало больше, стал меньше уставать, а ещё будто бы улучшилась реакция, но незначительно, ведь надо помнить о том, что на мне постоянно надето необычное кольцо реакции.
Некогда ожесточённое противостояние против зомби, конкретно на мосту Бетанкура, превратилось в заурядный рабочий процесс. Когда из какого-то опасного монотонного дела убрать опасность, оно превращается в рутину. Колешь, выдираешь копье, снова колешь, снова выдираешь копье…
Одна радость — лёгкое чувство эйфории от каждого притока могущества. Хотя нет, есть ещё одна радость — изредка выпадающие артефакты.
Вчера вот из какого-то зомби выпал проклятый щит «Твердыня» редкого потенциала. Я сдал его на хранение, потому что пользы от него для меня никакой: в описании заявлено, что он может стать неуязвимым. Но для этого надо переключить маленький рычажок, что, без шуток, обеспечит защиту хоть от пули 14,5×114 миллиметров, только вот взамен сделает щит ошеломительно тяжёлым. Даже для меня в маске Тесея. А я работаю от манёвренности, поэтому такой хоккей нам не нужен.
Двадцатый по счёту зомби опал на растущий настил из трупов, после чего я бросил копьё на асфальт и пошёл на перекур. Шув, увидевшая, что я всё, тоже бросила копьё и пошла вслед за мной.
— Так вот для чего вы строите свою Коммуну, — произнесла она, закурив переданную мною сигарету. — Сейчас раскачаетесь все в тепличных условиях, а потом пойдёте валить остальных суперов в городе…
— Что мешает им поступить так же? — спросил я, выпустив из лёгких травящий меня сигаретный дым. — Я пришёл к выводу, что у нас сейчас дикий коммунизм — кто успел, тот и съел. Кто выжил в итоге — тот и есть самый верный коммунист, ха-ха. Даже если весь в коричневом или в чёрном.
— Как-то ты циничненько относишься к их идеям, — поделилась Шув мнением.
— Если у них всё получится, то я порадуюсь за них, а если не получится, то мне будет всё равно, — пожал я плечами. — Тем не менее, даже если у них всё получится точно так, как они планируют, даже если они смогут, в итоге, равномерно масштабировать это на всю Россию, я в этом участвовать не собираюсь.
— А что ты тогда будешь делать? — поинтересовалась супер.
— Свалю туда, где всё ещё будет фронтир, — ответил я. — Кораблём я начну заниматься в самое ближайшее время. Может, если надоест скитаться по диким пустошам, осяду на каком-нибудь тропическом острове…
— А я тогда где буду? — спросила Шув.
— Если будешь хорошей девочкой, то рядом, — улыбнулся я.
— А что ты понимаешь под «хорошей девочкой»? — лукаво улыбнувшись, спросила она.
— Если расскажу, то это слишком сильно упростит тебе задачу по самосовершенствованию, — покачал я головой.
— Вот они! — указала бабушка на приближающийся минивэн.
— О-о-о, таможенник! — высунулся из водительского окна Петруха.
— Твою мать… — процедил я недовольно. — Опять этот…
— Мзду ещё не берёшь⁈ — припарковав минивэн и выйдя из него, спросил у меня ополченец.
— Ты бы знал, как сильно я по тебе не скучал, — вздохнул я. — Ещё не надоело?
Петросянство, как я понял, не оказывает негативного влияния на выживание индивида, раз многие из них пережили Апокалипсис. А должно было.
— Неа, — улыбнулся Петруха. — Принимай гостей, пока совсем за державу не стало обидно, Верещагин!
— Иди ты… — пробурчал я и пошёл к боковой двери японского минивэна.